Путь в Версаль (др. перевод)
Шрифт:
У нее побывали граф де Бруссен, Бюсси-Рабютен, маркиз де Вилландри.
Для этих господ кулинарные удовольствия превосходили все остальные, включая любовные. Под вывеской «Храброго Петуха» теперь останавливались кареты и портшезы, как и мечтала Анжелика. Приходили также буржуа, литераторы, медики.
У них было обыкновение до хрипоты спорить о медицинских свойствах подаваемых им кушаний.
– Рекомендую вам, господа, жаркое из косули, – говорил сотрапезникам врач Ламбер-Мартен. – Мы полагаем, что подвижность этого животного, легкость и живость очищают его мясо от всего лишнего… А что
– Поджаренные оленьи рожки, – отвечала Анжелика. – Это не только необыкновенно изысканно, но, говорят, позволяет некоторым мужам надежно уберечься от подобных украшений.
В 1663 году Анжелика воспользовалась связанным с Великим постом вынужденным отдыхом, чтобы реализовать три своих сокровенных желания.
Первым делом она переехала. Ей никогда не нравился этот густонаселенный квартал поблизости от Шатле. В прекрасном квартале Марэ она нашла двухэтажный домик из трех комнат, показавшийся ей дворцом.
Ее новое жилище находилось на улице Фран-Буржуа, недалеко от пересечения с улицей Вьей-дю-Тампль. В царствование Генриха IV некий финансист затеял здесь возведение прекрасного особняка из кирпича и строительного камня. Но, разоренный войнами или мошенничеством, был вынужден забросить незавершенное строительство. Законченными оказались лишь ведущие в большой внутренний двор подъездные ворота с двумя небольшими домиками по бокам. Владелица здания, маленькая старушка, жила по одну сторону арки. Другую она по сходной цене сдала Анжелике.
На первом этаже два окна с крепкими решетками освещали коридор, ведущий в крохотную кухоньку и довольно большую спальню, где поселилась Анжелика. Прекрасная спальня наверху была отведена детям, которые устроились там со своей гувернанткой Барбой, оставившей службу у господина Буржю, чтобы поступить в услужение к «госпоже Моран». Такое имя решила взять себе Анжелика. Быть может, в один прекрасный день она сумеет добавить к нему благородную частицу. Таким образом, дети будут носить имя своего отца, де Моран. А потом уж она постарается вернуть им хотя бы титул, если не отцовское наследство.
Она безумно надеялась. Деньги могут все. Разве сейчас она не у себя дома?
Это была всего лишь привратницкая, но въездные ворота производили впечатление.
Хотя предназначенные для них створки из прекрасного дуба никогда не закрывались, композиция была завершена. Две головы ягнят среди гирлянд из цветов и фруктов. Дверь швейцарской выходила под арку.
Барба без сожаления покинула харчевню. Ей не нравилось ремесло кухарки, она любила только возиться с малышами. Вот уже некоторое время она занималась только ими. Чтобы заменить ее, Анжелика наняла двух девушек и поваренка. С Розиной, которая превратилась в приветливую и свеженькую служанку, Флипо в качестве поваренка и Лино, которому чаще всего поручалось развлекать клиентов и торговать вафлями, слоеными пирожками и вафельными трубочками, «Храбрый Петух» обзавелся солидным персоналом.
На улице Фран-Буржуа Барба и дети смогут жить спокойно.
Вечером после переезда Анжелика возбужденно сновала с этажа на этаж. Мебели у нее было немного: по кровати в каждой спальне, детская кроватка, два стола, три стула, плюшевые
Собачка Пату виляла хвостом, а маленькая служанка Жавотта улыбалась Флоримону, а тот улыбался ей.
Устроившись в собственном доме, Анжелика отправилась в Нейи, чтобы забрать тех, кто помог выжить Флоримону и Кантору. Она подумывала завести сторожевого пса. По ночам уединенный квартал Марэ становился опасным – дома были разделены огромными пустырями и возделанными участками. Анжелика добилась покровительства принца нищих, но в темноте воры легко могли ошибиться адресом. Тут ей и вспомнилась девочка, которой ее сыновья, без сомнения, были обязаны жизнью, и собака, приютившая растерянного Флоримона.
Кормилица не узнала ее, потому что Анжелика надела маску и прибыла в наемном экипаже. В ответ на щедрое предложение добрая женщина расплылась в широкой улыбке и без сожаления отпустила девчонку, которая оказалась ее племянницей, и собаку. Анжелика размышляла, какова будет реакция Флоримона, однако вновь прибывшие, похоже, вызвали у него лишь приятные эмоции.
И только сама Анжелика, глядя на Жавотту и Пату, чувствовала, как при воспоминании о Флоримоне в собачьей будке у нее сжимается сердце, и она снова и снова клялась себе, что ее дети никогда больше не узнают ни голода, ни холода.
В тот вечер она совершала безумства. Накупила детям игрушек. Не тех деревянных мельничек или насаженных на палки конских голов, которые за несколько су можно было приобрести на Новом мосту. А игрушек из Дворцовой галереи, якобы сделанных в Нюрнберге: маленькую деревянную позолоченную карету с четырьмя куколками, трех стеклянных собачек, свисток из слоновой кости, а для Кантора деревянное расписное яйцо, внутри которого находилось еще много других.
С удовольствием глядя на свою маленькую семью, Анжелика говорила Барбе:
– Ты только подумай, Барба, в один прекрасный день двое этих молодых людей поступят в Академию Монпарнаса и мы представим их ко двору.
А Барба, молитвенно сложив руки, отвечала:
– О да, госпожа, я надеюсь!
В этот момент по улице проходил глашатай умерших:
– Слушайте те, кто не спит, помолитесь Богу за усопших.
Анжелика в ярости бросилась к окну и выплеснула ему на голову кувшин воды.
Вторым желанием Анжелики было сменить вывеску харчевни «Храбрый Петух». Теперь, благодаря своему успеху, заведение превратилось в таверну «Красная Маска».
У молодой женщины были большие амбиции, поскольку, помимо щита из кованого железа, закрепленного на выступающей до середины улицы пике, ей хотелось прямо над дверью поместить расписанную красками вывеску.
Однажды, возвращаясь с рынка, она остановилась под вывеской оружейника. На ней красовался пожилой военный с белой бородой. Он пил вино из шлема, а его копье сверкало начищенной сталью.
– Да ведь это старик Гильом! – воскликнула Анжелика.
Она бросилась в лавку, и хозяин сказал ей, что шедевр над его дверью создан художником, который откликается на имя Гонтран Сансе и проживает в предместье Сен-Марсель.