Путь врат. Парень, который будет жить вечно
Шрифт:
Когда они вышли, эта женщина снова села, руль повернулся и экипаж исчез.
– Не знала, что она говорит по-английски, – сказала Эстрелла, глядя ему вслед.
– Гораздо важнее, – ответил Стэн, разглядывая дверь без замка и ручки, – как мы войдем.
Но это как раз не составило труда. Эстрелла показала на нечто вроде подушечки рядом со слабо светящейся дверью, однако когда Стэн нажал на нее, ответом был какой-то хриплый лающий звук из-за двери. Наверно, что-то вроде дверного звонка. Зато когда Стэн коснулся самой двери, та открылась, и они
И удивленно принялись разглядывать его. За дверью оказалось не одно помещение. Их было несколько – с порога невозможно было понять, сколько именно, – и через другую дверь они видели угол чего-то походившего на балкон, залитый солнечным светом.
– Вот это да, Стэн! – выдохнула Эстрелла. – Какой большой! И он наш!
«Большой дом» – и для Стэна, и для Эстреллы это было решительно внове: они не привыкли к роскоши. Для Стэна вершиной удобства была общая с Олтаном Кусмероглу постель в квартире отца. Эстреллу даже так никогда не баловали. Поэтому то, что они увидели на Лесистой планете у Теплого Старого солнца номер Двадцать Четыре, показалось им верхом гедонизма. Площадь их новой квартиры составляла не менее ста квадратных метров, и Стэн догадывался – или, вернее, надеялся, – что им ни с кем не придется ее делить.
Обстановка, конечно, казалась несколько необычной, даже если отвлечься от того, что в большинстве комнат не было окон. Конечно, они не ожидали найти что-нибудь приспособленное для людей. И были правы. В их квартире лежало больше десяти груд травы для сна – достаточно, чтобы накрыть все насесты в квартире. Однако спать на этих грудах им не предлагали. Напротив, для них приготовили две большие конструкции, напоминающие коробки для выводка очень крупных котят и заполненные свежесрезанной листвой. Эстрелла сказала Стэну, что именно так каждый хичи мечтает оборудовать свою спальню: те клубки травы, которыми они пользовались на корабле, предназначены только для путешествий. Эквивалент спальных мешков.
Всего комнат оказалось пять – вернее, это Стэн назвал их комнатами, хотя некоторые из них разделяли только почти прозрачные шторы. (Комната, где располагались приемники для отходов жизнедеятельности, была оборудована скользящей дверью.) Две комнаты были спальнями – или, по крайней мере, помещениями с коробками-подстилками. Еще в одной – несколько встроенных столов и экранов с похожими на цветочные горшки приемниками для книг хичи, а в пятой комнате, самой маленькой, со стены смотрели с десяток немых экранов.
– Знаешь, как их включить? – спросил Стэн, наперед догадываясь об ответе. – Ладно. А как насчет поесть?
И на это он получил предсказуемый ответ, но, когда повернулся к Эстрелле, увидел, что та вышла на балкон. И услышал, как она ахнула.
– Иди сюда! – позвала она.
Выйдя на балкон, он обнаружил на горизонте гигантскую декорацию из ярких, как блестящее зеркало, холмов и сразу понял, почему Сверкающие Слюдяные горы получили свое название. Но сверкали только вершины гор; на их склонах и в широкой зеленой долине, на которую смотрели Стэн и Эстрелла, повсюду виднелись разделенные лугами рощи деревьев высотой с секвойю. Это свидетельствовало
Однако запахи недолго занимали Стэна.
– Эй, – сказал он, – глянь-ка!
Он смотрел на небо. Когда они вышли из космического корабля на платформу, он обратил внимание на необычное обилие бледных звезд в небе. Теперь они перестали быть бледными, их были сотни, всех возможных для звезд цветов: белые и голубые, желтые и оранжевые, красные и знойно-кровавые. На горизонте готовилось зайти Теплое Старое солнце номер Двадцать Четыре, а за ним виднелся бледный диск одного из маленьких спутников Лесистой планеты.
– Говорили, что в Ядре должно быть много звезд, – удивленно сказал Стэн. – Но я и не думал, что так много.
Вместо ответа Эстрелла стиснула его руку и предоставила в одиночестве дивиться чудесам этого астрономического представления. Но продолжалось это недолго. От великолепного вида отвлекало голодное урчание в животе.
Когда Стэн вернулся, Эстреллы нигде не было видно, но закрытая дверь помещения для приема выделений говорила о том, где она. И напомнила ему, что пора заняться тем же.
Эстрелла управилась на удивление быстро. У Стэна процесс тоже занял немного времени. Он закончил бы еще быстрее, если бы закрывшаяся дверь не оставила его в полной темноте. Впрочем, он справился. И почувствовал себя, с одной стороны, лучше, но с другой – хуже: заполненный мочевой пузырь больше не отвлекал от ощущения острого голода.
В этом он был не одинок. Эстрелла раздраженно потирала живот, оглядывая стены.
– Я совершенно уверена, что здесь есть шкафы, а в них, может быть, пища. Но не могу открыть эти проклятые штуки. Хочешь попробовать?
Он попробовал. Пробовал много раз, пробовал разными способами, но результат был один – ничего. Трогал стены, бил по ним кулаком, кричал на них – все безрезультатно. Если здесь и были какие-то кладовые, добраться до них они не сумели.
Тут всплыла новая проблема.
Свет в комнате, где они находились, с самого начала не был особенно ярким: две комнаты отделяли их от единственного источника освещения – балкона, но теперь и этот свет заметно померк. И происходило это быстро. Комната, прежде казавшаяся лишь слегка затененной, теперь стала определенно темной и мрачной, и темнота все сгущалась.
Когда Теплое Старое солнце номер Двадцать Четыре заходит, оно делает это стремительно. Только что от залежей слюды в горах отражался яркий солнечный свет, а в следующую минуту солнце полностью ушло за горизонт.
И сразу в их новом доме воцарилась полная тьма. Как ночью на Земле, когда небо закрыто тучами и нет ни уличного освещения, ни даже освещенных окон. Хотя через соседнюю комнату Стэн видел великолепное ночное небо Ядра. Да, оно было великолепно. Но с практической точки зрения – для освещения темной квартиры – совершенно бесполезно.