Путь Яна

Калмз Мэри

Я был удивлен, что нас с Яном пустили к ней, и пока Ян бежал к Дэнни, мужу Захры, я бросился к ее кровати.

Она крепко схватила меня за руку, как только я оказался рядом.

– Что случилось? – спросил я, видя только ее прекрасные темные глаза под маской.

Она объяснила все очень быстро, пока ее мать и сестра спрашивали, кто я такой.

– Он мой друг, – огрызнулась она, переутомленная тем, что пробыла там уже восемь часов. Очевидно, сначала они пытались перевернуть ребенка. Это не помогло. –

Я понимаю, что мне нужно сделать кесарево сечение, – хныкала она. – Но мой врач застрял в другом конце города и не успеет приехать вовремя.

– Где он? – спросил я, доставая телефон из заднего кармана.

– Он летит в О'Хара ^[2], но не успеет прилететь до того, как меня заберут на операцию, – сказала она, начиная плакать. – Мне нужен мой врач, а не эта сумасшедшая сука, которая хочет меня разрезать.

Я взглянул на акушера-гинеколога, стоявшую с двумя медсестрами, и она подошла.

– Я очень хороший врач, – сказала она Захре, – я делала это много раз. Это совершенно обычное дело, уверяю вас.

Когда она ушла, я посмотрел на Захру.

– Это не рутина, это твой ребенок.

– Да, – вздохнула она, когда Дэнни присоединился к нам и взял ее за другую руку.

– Дорогая, мы должны идти.

– Нет, – простонала она, обернувшись ко мне.

– Как зовут доктора и откуда он прибудет?

Она сделала ровный вдох.

– Из Сан-Диего, и его зовут доктор Краусс.

– Понял, – сказал я, взглянув на Дэнни. – Держись, хорошо?

Он кивнул.

На другом конце телефона раздался гудок, а затем:

– Что? – Джек Дорси спросил, не приветствуя меня, а просто раздражаясь.

– Серьезно?

– Сегодня воскресенье, и я здесь. Что тебе нужно?

– Мне нужно, чтобы ты снял для меня доктора Краусса с рейса из Сан-Диего и доставил его в Северо-Западную больницу как можно скорее.

Наступила пауза.

– Что? – спросил я, звуча так же раздраженно, как и он.

– Кто он?

– Акушер моей подруги, и она напугана, и ей нужно сделать кесарево сечение.

Тяжелый вздох.

– Если Беккер или Кейдж что-нибудь скажут, это будет на моей совести.

– Черт побери, это на твоей совести, – проворчал он, но я услышал знакомый стук компьютерных клавиш. – Так, рейс приземляется через три минуты, я отправляю... Каллахан, что ты сейчас делаешь? – наступила минутная тишина. – Нет, я не хочу, чтобы ты пошел и купил мне еще один чили-дог, мне нужно... иди сюда!

Я прижал телефон к груди и сжал руку Захры.

– Все будет хорошо. Мы привезем твоего врача.

На ее лице отразилось облегчение. Я почувствовал руку на своем плече и повернулся к Дэнни.

– Спасибо.

– Не беспокойся, – сказал я ему.

К сожалению, в этот момент появилась семья Дэнни. Его мать согласилась с сестрой

Захры, что она сможет родить естественным путем. Его отец был из тех, кто хочет подождать в холле. Сестра Дэнни, Дианна, была акушеркой и начала объяснять, почему все это неправильно и ужасно для Захры и ребенка, а доктор Эдмондс, акушер-гинеколог, которая должна была заменить доктора Краусса, объявила, что им действительно пора идти. Медсестра сказала, что после Захры у доктора еще одно кесарево сечение и нужно соблюдать график.

Захра начала плакать, Дэнни дышал через нос, и тут закричал Ян.

Ян умел кричать очень, очень громко.

– Очистить палату, – приказал он, и благодаря его осанке, звезде, висевшей на цепи посередине груди, стальному взгляду смерти в темно-синих глазах и широким плечам все бросились к двери. Даже доктор и две медсестры ушли, что было даже забавно.

Дэнни перевел дыхание.

– Никто меня так не слушает, если только я не в другой стране, – сказал он с громким выдохом. – Как ты это сделал?

Ян постучал по своему значку.

– Люди не знают, что им следует или не следует делать в таких ситуациях. Это как: «Я могу наговорить лишнего полицейскому, но что мне может сойти с рук в ситуации с маршалом?».

Дэнни кивнул.

– Я и сам думаю, что мне нужна новая работа.

И все, Захра разрыдалась, потому что это была ее самая смелая мечта. Видеть мужа каждый день.

В обычном режиме поездка от О'Хара до больницы заняла бы около сорока минут. С мигалками и сиренами это удалось сделать за двадцать. За рулем сидел Джосайя Редекер, которому, по общему мнению, следовало бы участвовать в NASCAR. Ян любил ездить с ним при любой возможности.

Доктор Краусс выглядел как дирижер оркестра. Серебристо-серые волосы доходили ему до плеч, глаза были глубоко посажены, а морщины на лице, особенно глубокие в уголках глаз, говорили о прожитой жизни.

– О, – сказал он, подойдя к постели Захры, действительно хорошо одетый: в кардигане поверх рубашки с длинными рукавами, брюках, туфлях с ремешками «монк» и шапочке «ньюсбой». Мне сразу понравился его стиль. – Мы готовы завести ребенка?

Захра быстро кивнула.

– Ну тогда давайте сделаем это.

Она издала дрожащий вздох, а он взял ее за руку и наклонился ближе.

– Моя дорогая, за двадцать с лишним лет я ни разу не терял ни мать, ни ребенка, и не собираюсь начинать с вами. И хотя ни одна процедура не является рутинной, я обещаю вам, что я и моя команда принесли в мир много, много прекрасных детей.

Глубокий вдох, и я увидел, как она успокоилась, когда он выпрямился.

– Что ж, думаю, мне следовало прислушаться к вам, когда вы сказали, что чувствуете себя так, будто у вас под правой грудью застрял шар для боулинга.