Путь золотого семени
Шрифт:
Снимаю оберег с шеи в виде птички. Надеваю на Яру, поверх своего детского светленького сарафана с красной вышивкой.
— Носи, не снимай. Это мне еще волхв делал в детстве, у него дар такой… Обереги делать, чтобы судьба была легче.
— А как же ты?
— А со мной всё хорошо будет, — прячу глаза.
Яру жальче. Маленькая совсем. Да и не волховитая. Как ей защититься?
— Зачем волхвы вас требуют?
— Волхвы… А ты представь, что у тебя руку, глаз и ухо отняли. И кто-то их у себя держит. Потребовала бы ты? У нас — волхвов — каждый дар,
— А почему вы не идёте?
— Не все волховитые дети волхвами становятся. Половина при поклоне Дару умирают. И мать-княгиня не хочет, чтобы мы туда шли. Но это не главное. Если мы пойдём, тоо волхвы войдут в полную силу. И тогда не пустят они Капитул на нашу землю и подчиняться ему не станут. Начнется великая война! Все локи на нас пойдут.
— Но волхвы же сильнее будут! Пусть начнется.
— Волхвы — да. А сколько простолюдинов погибнет в этой войне? Чем закончится это всё? Волхвы выживут, а остальные? Капитул все леса у нас сожжет, чтобы волхвов ослабить. Сколько зверья погибнет! После такой войны всё равно жизни не будет. А Капитул обещает мир…
Яра вздыхает.
— А правду говорят, что ты волка усмирила?
— Правду.
Издаю тихий свист.
— Хорт… Хорт… иди к нам… иди сюда…
Зеленые глаза, горящие под пологом оживают. И серая огромная тень мелькнув усаживается нам в ноги. Яра взвизгивает испуганно, поджимая их.
— Не бойся. Он МОЙ.
Обнимаю за шею зверя.
— Никого не тронет. Я уеду, пусть здесь с тобой живет. Корми его. И ходи только с ним. Вот, — достаю кожаную петлю. — Это Свет нам с ним сделал. Если людей много, на петлю его бери. Все говори — Леля так распорядилась.
— Не загрызёт? — опасливо смотрит на Хорта Яра.
— Нет! Не бойся… Корми его только, поняла. Крольчатину пусть слуги ему подают каждый день. Кроликов у нас тьма.
— Хорт, — беру его морду утыкая в ладонь Яры. — Она теперь хозяйка! Понимаешь? Заглядываю в глаза. Я уеду. Она — хозяйка.
Слышу быстрые шаги за дверью.
— Где она?! — голос матери. — Пошли все вон, я сказала! Где этот выб*ядок?
Залетает в мою светлицу.
И вздрагивает шокированно разглядывая Яру. На красивом и еще молодом лице матери оскал.
— Мама… — прячу я её, вставая между ними. — Она дитё… В чем её вина? Не трогай…
Яра в ужасе не двигается, прижимаясь к лохматому боку Хорта.
Мать в сердцах делает шаг к Яре. Слышу, как Хорт утробно рычит, опуская морду ближе к полу. Я перехватываю ее руки за запястья. И словно вдыхаю в неё немного смирения через свои ладони. И оскал с её лица исчезает, оно расслабляется. Обнимаю, поглаживая по спине.
— Она дитё… Она ласковая… У неё мать погибла, за нас сражаясь. Пощади её. На князя гневайся… А её вина какая?…
—
— Она сестра нам. Пообещай мне. Дай со спокойным сердцем уехать!
— Не волховитая?..
— Нет, — мы своих чувствуем.
— Жаль… Забирали бы её лучше волхвы. На глаза мне не попадайся, — холодно смотрит на Яру мать. — Живи.
Выходит…
Часть 1 — Путь "Золотого семени"(эп. 32 Ор)
POV Леля Ор.
Яра спит на моей кровати. За оконцем темно.
— Хорт… Береги.
На мать, конечно, не бросится, но шум поднимет, если что.
Хотя княгиня редко своё слово нарушает.
Накидываю на плечи шаль и иду к Лидии. Там братья — Свет и Ладимир.
Подхожу к светлице. Смех. Ладимир опять смешит всех историями про свои похождения. Скабрезник! Но и правда смешно всегда рассказывает. И мы с Лидией очень скучаем по нему, когда к отцу уезжает. Последние два года всё чаще там, чем здесь. А сейчас смеются, и внутри тепло мне.
Разлучат нас скоро! Особенно страшно со Светом разлучаться. Он всегда был частью меня. И мы на расстоянии друг друга чувствуем. Да и Лидию очень жалко. Как она без нас? А в локу вернуться должен Ладимир. Он отцу рука правая, да и не волховитый он. Тогда войну на нет сведут…
А нам всем троим судьба неизвестна. И так тоскливо и тяжело на душе становится, что мне не хочется заходить внутрь.
И я держа свечу в руке бреду по лестнице вниз.
— Далеко ли, княжна? — просыпается ключница, прикорнувшая на топчане у двери во двор.
— Подышу.
— Поздно…
— Там охрана, что мне будет?
Отворяю тяжелую дверь. Охранники подскакивают с топчанов.
— Да сидите вы…
По столбам — факелы. В груди у меня болезненно бьется. На противоположном краю крепости острог. И я чувствую, что волхвам там плохо. Каждого из них чувствую, когда они близко так.
В крепости Ор несколько теремов родовитых семей, и я вижу за первой линией частокола их расписные крыши. За второй линией частокола простолюдины живут. А третья последняя… Там лес. Там Волхвы. И я знаю несколько ждут пока мы выйдем. Не хочу говорить воинам про них. Сами они не нападут. Но погибнут все, когда нас из локи вывозить будут. Страшный будет у нас путь. Все сюда ринутся, чтобы остановить нас.
Как бы это тайно от них сделать?
Свора наших охотничьих собак, которых отпускают бегать по двору на ночь, окружает меня и вьется под ногами, тыкаясь мордами в ладонь.
Меня тянет к воротам частокола. Это волхвы мне поют в лесу, я знаю. Так я уже один раз вышла… Хорошо, охрана спохватилась. И нет больше тех волхвов. Это ничего не значит для них. Просто другие, малые еще, быстрее в силу входят. Скоро всех мужчин растерзаем, с детьми, женщинами да стариками воевать начнём? Скорее надо уезжать.
— Всё… всё… — расталкиваю я псов, пытаясь выбраться. — Хорошие… хорошие… пошли… пошли…
Собачник, заметив, покрикивает на них, загоняя в загон.
— Далёко ли, княжна?