Путь
Шрифт:
Пылают станицы, посёлки и хаты,
А что же ещё там поджечь не смогли?
Пылают станицы, посёлки и хаты,
А что же ещё там поджечь не смогли?
— Откуда она её знает? Никогда не слышал. Такая удивительная… — рядом сидит Таэль и, подперев щёку рукой, печально смотрит в пространство. И я с удивлением понимаю, насколько созвучна эта песня трагедии его народа… А голос дочери продолжает выводить под гитарный перебор:
По нашим следам смерть над степью несётся,
Спасибо, друзья, что я здесь не один.
Погибнуть и мне в этой схватке придётся
Ведь
Погибнуть и мне в этой схватке придётся
Ведь я тоже русский, и я — дворянин.
Пусть нас обдувает степными ветрами,
Никто не узнает, где мы полегли.
А чтобы Россия всегда была с нами,
Возьмите по горсточке русской земли.
А чтобы Россия всегда была с нами,
Возьмите по горсточке русской земли.
Вижу задумчиво стоящую мать, сжимающую в руках рыхлитель — она просто стоит в палисаднике и слушает, глядя в небо. Жаль, отец улетел на Землю — он большой поклонник авторской песни, особенно старинных романсов. Хотя такого я у него не слышал. Замечаю, что, видимо машинально, включил запись на инструметроне. Отец приедет — дам ему послушать, как поёт его внучка. Боюсь только, что старый адмирал станет первым большим поклонником её исполнения… Из гаража доносится:
Не надо грустить, господа офицеры,
Что мы потеряли — уже не вернуть…
Пусть нету отечества, нету уж веры,
И кровью отмечен нелёгкий наш путь…
Пусть нету отечества, нету уж веры,
И кровью отмечен нелёгкий наш путь… [7]
Музыка стихла, и какое-то время в гараже стоит тишина.
— Да уж, душевнее некуда, — говорит Хэймон. — Прямо за душу берёт… откуда такая тоска, Женька?
— Не знаю, Хэмэ… предчувствия нехорошие какие-то, тревога на душе.
7
2. Романс Владимира Раменского, написан во второй половине ХХ века, как стилизация. Мне нравится в исполнении Жанны Бичевской: http://www.audiopoisk.com/track/janna-bi4evskaa/mp3/ne-nado-grustit-gospoda-oficeri/
— А ведь и у меня что-то такое присутствует — будто мешает что-то, как камушек в сапоге, — говорит Тамил.
— Когда это ты её выучила играть и петь? — спрашивает Наин.
— Зимой ещё. Почему вам не спела, даже не знаю. Как-то не по теме была песня, видимо.
— Какая грустная… неужели тогда было всё так плохо? Такие песни рождаются, только когда очень и очень тяжело, — проговорила Вэсил.
— Последствия этой трагедии, Вася, живы до сих пор. Весь двадцатый век для русских был очень тяжелым испытанием. Три тяжелейших войны, унёсшие около сорока миллионов жизней. Дважды половина моей страны лежала в руинах. И всё равно — мой народ поднялся из пепла, отстроил разрушенное, первым вышел в космос, стал одним из локомотивов нашей цивилизации и, в итоге, именно СССР стоял за созданием Альянса Систем.
— Слушайте, а может, вставим в программу этот романс? Пусть Женька тоже споёт! А мы подыграем, как сможем, — спросил Алексей.
В гараже разгорелась жаркая дискуссия по этому
— Миша, я нашёл, кажется, — говорит Таэль. — Вот, смотри — в работе модуля стабилизации я нашёл сбой. Доставай, проверим тщательнее.
Вывинчиваю болты и снимаю модуль — контактная панель покрыта толстым слоем окислов.
— Отвал башки! Гидроизоляция рассохлась… как он вообще летать мог?! — задаю сам себе риторический вопрос. — И как теперь изолировать? Такую прокладку придется пару месяцев ждать! Женька меня запилит…
— Ну, ты «инженер» — включай голову! — говорит Таэль.
— Предлагаешь использовать герметик?
— Да ты гений, хоть и тормознутый слегка, пока не толкнёшь — не врубаешься. Хе-хе.
— Ну, у меня же нет такого богатого опыта в латании и ремонте разваливающейся от старости техники! Вообще не понимаю — как вы умудряетесь поддерживать свой флот в рабочем состоянии?
— Как у вас говорят, Мишаня, жить захочешь — еще не так раскорячишься! У нас просто выбора нет.
— Что слышно с флота?
— Конклав находится в состоянии, которое можно описать одним словом! Сказать, каким?
— Дай догадаюсь… они слегка растеряны, так?
— Ха-ха-ха-ха! Ну… примерно. Они оглушены новостями от нас. Все, кто сюда приехал, уже адаптировались и отписались на флот. Меня завалили письмами с просьбой походатайствовать перед корпорацией — уже около полутора миллионов заявок на поселение!
— А начальство что?!
— У-у-у! Там такая каша заварилась… но, думаю, тысяч сто принять согласятся. Ты же знаешь политику — поселенцы только под рабочие места. Под это дело даже новый комбинат хотят поставить, и, ты не поверишь — Белов сказал, что рассматривается вопрос о строительстве у нас верфи…
— Верфи! Верфь — это очень серьёзно… хотя с твоими соплеменниками это может стать сверхприбыльным делом! Ну и все остальные в накладе не останутся. Знаешь, дружище, а ведь на таких, как ты, мир и держится. Если бы не ты — твои кварианцы так и сидели бы на флоте, лелея мечту о возвращении на Раннох. Хотя я считаю, что вам с гетами помирится бы не помешало. Согласен?
— Я-то согласен, Мишка… но ты поди убеди в этом наших адмиралов, особенно таких «ястребов», как Раэль’Зора. Убедишь — может и помиримся. Хотя они с нами и не ссорились. Это мы сами отличились, как ни печально это сознавать…
Собираю обратно байк, Таэль сидит в кресле и слушает музыку, доносящуюся из гаража. На губах его мечтательная улыбка — опять, наверное, о Хелен думает…
Женька (конец июля 2366 г.)
Пришло время улетать моим братьям-турианцам. Улетают на Палавен, в учебные полки. Хэймону остался последний год — и его ждёт служба. Как он сказал, в глубинной разведке, а где — то иерархам ведомо. Я с улыбкой напомнила ему старинную русскую пословицу про то, что наше дело воевать да помирать, а где — то ведомо царю. Где прикажут, там и будем. Хэм посмеялся, обнял меня, я прижалась к брату и с ужасной отчётливостью поняла, что очень долго его не увижу… долго-долго!