Путь

Рякин Евгений Владимирович

*

На следующей неделе по городу прошел слух, что Александр Петрович в очередной раз уехал в отпуск вместе с сыном. По прошествии месяца начали говорить, будто в отпуске он заболел, и приезд обратно задерживается. Потом некоторые стали поговаривать, что он перевёл все свои деньги за границу и уехал туда с концами. По крайней мере, сейф на работе оказался открытым и пустым. Однажды его секретарша в кабаке, пьяная, в слезах отчаяния утверждала, что у Провалова был на Кипре дом, наверное, теперь он спокойно уехал туда, и будет доживать в нём старость без неё. Слух пошёл, а Глава все не объявлялся.

Тут у областного начальства начали возникать вопросы:

как это — мэр взял и исчез? По факту пропажи возбудили уголовное дело — полиция, прокуратура. Затем подключилась счётная комиссия — и открылись ужасающие растраты, факты хищений и коррупции. Заместителя Главы взяли под стражу, сестра с мужем успели скрыться за границу, а племянник стал ежедневным посетителем следственного комитета. Потом раскрыли махинацию с единым центром платежей, правда, её удалось замять за внушительную сумму. Затем выяснили столько всего, что за дело взялась генеральная прокуратура. Пытались дело замять, но сами чиновники начали трепать по углам.

Что тут началось! Разговоры за бутылкой водки на кухне стихийно переросли в споры на лавочке у подъезда, потом настал черед громких рассуждений в курилках на работе. Когда же эту тему затронул молодой журналист из местной газеты, а потом перепечатали федеральные новости, то терпение обывателей лопнуло, как трубы в мороз. Недовольные жители потянулись к зданию администрации нервно курить и устраивать митинги, дерзкие борзописцы — показывать с трибун секретные документы о воровстве чиновников, кокарды на фуражках — проверять документы и неофициально поддерживать демонстрантов. Затем следующий кандидат в мэры выложил немаленькую сумму, и в город понаехали репортёры с центральных каналов. Тут поднялась такая шумиха, что чиновники побежали с работы, как крысы с корабля. Страсти полыхали, утихая лишь во время выпусков новостей и показов сериалов. Полетели начальники, всё выше и выше, до тех пор, пока губернатор не ушёл в отставку

Градус терпения народа зашкалил за сорок по Цельсию и подбирался к крепости перцовки. А как же, глава города с семьёй скрылся за границей, обворовав город! Такого ещё не было. То есть было, но не так публично…

Полиция подключала свои силы, разыскивая беглеца, но безуспешно. Шум поутих, поток сенсаций обмелел, и через пару месяцев об этом стали благополучно забывать. Но тут — на тебе! В городе объявился сын Провалова: бледный, худой, с искорёженными руками. Он понятия не имел, где его отец, и ни в какой отпуск вместе с ним он не уезжал. На вопросы, где же он сам пропадал столько времени, ничего вразумительного он не мог ответить. Говорил, что сидел в каком-то подвале. А в это время пришли ответы на официальные запросы о том, что Провалов за территорию страны не выезжал и за границей не объявлялся. Тогда все начали переглядываться и пожимать плечами, не в силах разгадать этот ребус. Короче говоря, не врали люди, когда говорили, что тот, кто перейдёт хозяину дорогу, обязательно пропадёт с концами.

Таков он был — Ринат Мансурович, по кличке Ильсид.

PARABELLUM

— Ринат Мансурович — это Ильсид? — в сотый раз повторял про себя Саня, мотая головой и до сих пор ни веря в это. — Да как такое возможно-то? — он ковырялся вилкой в тарелке, вспоминая хижину в глухом лесу и её старого хозяина с острым взглядом.

Вот уже полчаса Аттал, Доктор, Мирон и Нипель вкушали заморские яства и общались меж собой. Они расположились за столом в шикарном ресторане фешенебельного отеля, под завязку заполненного обеспеченными людьми. У входа постоянно сновали мобили, прямо как в допотопные времена; услужники в смокингах лавировали между расторопных портье.

Говорили на общие мужские темы: про политику, спорт и баб. Впрочем, Александр в разговоре практически не принимал участия. Во-первых, потому что проворно ел. Во-вторых, он ужасно нервничал. Собственно, Саша кушал только для того, чтобы не было заметно

волнения. Он ещё не отошёл от неожиданной новости, от обилия роскошных платьев, от изысканных блюд, разложенных на серебряной посуде, от миллионов вопросов, крутящихся в голове. Попасть с ровного места на должность исполняющего обязанности хозяина худшего из полисов — это вам не шаньги мазать. С чего начать? Что делать и, главное, как? Алекс не представлял, и от этого рубашка подмышками уже изрядно пропотела. Он настолько ушёл в себя, что даже вздрогнул от неожиданности, когда Аттал хлопнул его по плечу и произнёс:

— Послушай, Саша, будь добр, проводи меня до уборной! Хочется справить малую нужду, но… э-э-э… эта, как её, нога ещё подводит. Подсоби старику?

— Конечно, Аттал Иванович, — Саня взял его под локоток и потихоньку направился в сторону, поддерживая больного. Аттал заметно захромал.

— С вами все в порядке? — забеспокоился Доктор.

— Все хорошо, сейчас пройдёт, вот увидишь, — как будто подбадривая себя, закивал хозяин.

Завернув за угол, они вышли в пустой длинный коридор, ведущий к дверям мужского и женского туалетов. Через пару шагов Аттал оглянулся по сторонам, резко дернул Саню за руку, и они стремительно вошли боковую в дверь с круглыми окошками и надписью «staff room», за которой суетились служащие отеля. Отбросив хромоту, выздоровевший больной махнул ошарашенному Доктору, они бодрым шагом прошли через кухню с расставленной на высоком столе едой, влетели в другие двери, спустились на два этажа вниз, остановились и прислушались. Никого. Затем Аттал Иваныч нажал на маленькую кнопку возле непримечательной двери, она отворилась, открыв вход в пустое офисное помещение. Войдя внутрь и закрыв за собой засов, Аттал и Доктор замерли, повернувшись лицом к тишине. Внезапно из темноты одного из кабинетов на свет вышел мужчина с бакенбардами, в широкополой шляпе из чёрной кожи. Он кивнул, подошёл, поздоровался и повёл за собой.

Отворив ключом проход, спутники оказались в какой-то подсобке, прошли возле нескольких стеллажей, заваленных всякими инструментами, и очутились перед дверцами лифта, по всей видимости, грузового. Усатый нажал на красную кнопку — сим-сим открылся. Кабина тронулась так мягко и плавно, что было непонятно, куда они поехали — вверх или вниз. Вообще, похоже, что вбок, как бы это ни было невероятно. Наконец лифт распахнулся, выпустив пассажиров в пространство, напоминающее тот же самый коридор, в который они вошли в ресторане пять минут назад — даже картины на стене висели похожие. Только завернув за угол, они увидели не ресторан, а просторную уютную гостиную в обычном жилом доме со светлой мебелью. На окнах трепетали от ветерка ажурные занавески, за окнами шумели яблони и груши, посреди комнаты простёрся ниц низенький столик на четырёх ножках, который окружали удобные кожаные кресла.

Слева развалился смуглый человек с явно южно-италийской, этакой греческо-латинско-арабской внешностью с тонкими усиками. На нем топорщился добротный серый костюм в тонкую полоску. Он искоса поглядывал на Александра жёлтыми глазами и не моргал.

Правее него восседал здоровенный лысый дядька с орлиным носом и жёсткой челюстью. Закинув ногу на ногу, мужчина перебирал чётки, сложив руки под мощной грудью. Взгляд его тоже не светился дружелюбием.

Зато следом дружелюбно усмехался старый приятель из лесного домика — благообразный старичок Ринат Мансурович, по прозвищу Ильсид.

Он радушно кивнул Атталу и Алексу, и те сразу же прибодрились. Ильсид указал старшему из них на единственное кресло справа от себя, приглашая присесть. Других свободных мест не было, кроме расположенного на небольшом расстоянии двухместного потёртого кожаного диванчика. Ильсид показал глазами и произнёс:

— Садись туда, мил человек.

Александр послушался, в то время как Аттал вообще без каких-либо признаков хромоты подошёл к итальянцу.

— Тино! Мой друг, Тино Плаци! Как ты поживаешь?