Путь
Шрифт:
— Конечно, Доктор, о чём базар!* (о чём разговор!)
— Тогда все мы с вами должны договориться, что будем жить по понятиям чести? Вы что-то знаете об этом?
— Да, слышали, вроде, хотя, как бы…
— Я объясню. Понятия чести одинаковы для всех — это такие общечеловеческие нормы, как бы попроще объяснить? Вот, например, предать дружбу или близких людей — это по чести?
— Нет, нет, — вразнобой ответили мужики.
— Издеваться над тем, кто слабее — по чести?
— Тоже нет, — твердо произнёс Ванька Котлин.
— А трусить, когда защищаешь женщин
— Нет, не по-людски это, — веско проговорил Митяй.
— Так вот, это и есть понятия чести, пацаны. Они общеприняты, просто у нас за их нарушение очень серьёзная ответственность. Очень, — он внимательно оглядел мужиков. — За отступление от понятий — смерть. Вот такие правила. Что скажете?
Все притихли. Митяй Котлин осторожно спросил:
— Правила-то нормальные. Но зачем нам под ними подписываться? С ровного места брать на себя то, за что можешь сдохнуть.
— Всё просто, — Саша серьёзно поглядел Митяю в глаза. — С ними понимаешь, что свои же не подставят, не предадут и не сбегут, что это будет настоящая война, а не пляска с бубном. Что скажете на это?
— Справедливо так-то. Но…
— Кроме того, у нас ставки высоки. — Доктор не дослушал. — Если мы хотим принять бой и выиграть его, то нам нужно максимально сузить распространение информации, как правильно сказал Иван. Всё должно быть в секрете. Раскрывать что-то можно только в нужное время и только нужным людям. Так что, пацаны, договор? Живём по понятиям чести?
— Договор! — первым подал руку Доктору Ванька Котлин, а за ним все остальные присутствующие мужики положили на рукопожатие свои ладони, соорудив несокрушимый союз, который сверху, словно печатью, захлопнул ладонью Митяй.
— Тогда слушайте сюда, ребят. Война — она выигрывается не на поле битвы, а в умах. Я спец по мозгам — я знаю, что говорю. Итак, смотрите. Мы не можем напасть на Райх, ведь тогда именно к нам в кампус приедут нацгварды из Союза и покарают весь Сталинград. Поэтому нам нужно, чтобы инициатором нападения были дойчи, а мы бы защищались. Мы подумаем, как это сделать. Но! Оборона — это ведь не столько пассивная защита, сколько хорошо замаскированное нападение. Наша цель — хорошенько дать противнику по мозгам и контратаковать его. Мы не только знаем, насколько важно одолеть врага физически, но и самое главное — вселить в него страх! Мы понимаем, как хорош противник в натиске: парни рассказывали, что самые сильные немцы бегут в первых рядах и проламывают любую защиту — это нужно учесть и блокировать врагу такую возможность. Кто-нибудь из вас занимается стройкой?
— Ванька вон у меня, — кивнул на сына Митяй, — неплохие домишки ваяет.
— Отлично! Тогда мы с тобой попозже ещё и этот вопрос обсудим, — Александр деловито кивнул бородачу. Тот ответил:
— Конечно! Говори, что нужно — сробим!* (сделаем!)
— Отлично! Дальше. В Райхе считают себя непобедимыми бойцами, они в этом уверены на сто процентов. Но! В этой уверенности — их слабость, потому что немцы вряд ли будут просчитывать наши шаги так, как постараемся это сделать мы. Поэтому мы используем вот какую тактику на поле боя: пока первая линия обороны…
И тут
— …И так раз за разом. Понятна мысль?
— Вроде да, — не очень уверенно произнёс Иван.
— Я потом ещё раз подробней объясню, обязательно. И ещё сто раз. Главное, при нашей малочисленности — сделать фронт узким, чтобы они не смогли прорваться во флангах и окружить нас. В этом случае, большая часть их толпы не сможет принять участие в битве, потому что будет находиться позади своих же, оставаясь в вынужденном резерве.
— Толково придумано! — уважительно покивал Митяй.
— Дальше. Сначала мы их останавливаем и выматываем, а потом контратакуем — как именно, я ещё до конца не решил, потому что место нужно сначала найти, где всё это будет происходить. Стратегию нужно продумывать и с точки зрения тактики, понимаете, пацаны?
— Да, да, — уверенно заявили все «котлинцы», не желая прослыть недалёкими.
— И самое главное — не надо думать, что враг будет пассивен! Он обязательно будет реагировать. Это я и про её последствия битвы тоже. Нам нужно продумать, что же делать дальше, после победы? Какой сделать ход, чтобы кампусы не раскусались на долгие века, а, наоборот — подружились. Вот это основное! Цель войны — это мир!
— Но в то же время, хочешь мира — готовься к войне! — щелкнул пальцами мудрый Митяй.
**
— Прекрасно! Вот это хорошо! — Александр удовлетворённо закивал. — Ты прав, Вань!
Место действительно было отличным. Старый трактор без колёс приткнулся недалеко от огромного проёма — скорей всего, с этого участка забора кто-то из русского полиса давно уже выломал и украл плиты, и оттого зияющая выбоина в стене раззявила пасть на стройке — вечном куске раздора между двумя кампусами Ганзы.
Трактор ржавел на холме справа от прохода, метрах в двадцати от него. Между ним и стеной можно было накидать хлама из ржавых железяк — сделать баррикаду и замаскировать. Чуть ниже и дальше начинались руины какого-то цеха с рухнувшей крышей — отличное место для засады. Слева, сразу возле прохода, ершились заросли ельника, затем небольшая поляна и песчаный склон. Местность хоть и тяжела, но проходима. Позади темнело здание ни разу не работавшего кинотеатра, с запылённой неоновой надписью «Родина».
— По центру, в принципе, можно — думал про себя Александр, — расставить через промежутки «котлинских» — они не побегут и будут держать фронт.
Всё же Митяй с парнями — мощные ребята, башковитые, резкие, уверенные в себе. Их порода не измельчала: и дети, и племянники, и внуки Котлина-старшего оставались силой, с детства воспитываемой в духе единства. За прошедшие две недели мужики, парни и их родственники много тренировались в закрытом зале, спрятанном в подсобках недостроенного подземного паркинга. Они учились видеть друг друга на поле боя, понимать причины действий чужих и планировать собственные.