Путь
Шрифт:
Ещё в детстве братьям Жуйченко в насмешку меняли в фамилии букву Ж на букву Х и хохотали до упада. Это продолжалось до тех пор, пока в девять лет старший не поступил в школу смешанных единоборств и не подтянул за собой младшего. Вскоре братья Жуйченко научились колотить, потом бить, а затем и жестоко избивать насмешников. И, как отрезало, знаете ли. Старшему в ту пору было двадцать три, и младшему тоже двадцать три — парни родились с разницей в несколько минут — но этого хватило, ибо они выросли совершенно разными: старший — злопамятный, младший — злорадный; старший — жёсткий, младший — жестокий; старший — бьёт, а младший — добивает. Сейчас, когда они стали работать на Аттала, то их
Вскоре они попали в бригаду Аттала, их поставили отвечать за периметр домовладения, а недавней вершиной триумфального взлёта братьев служил тот факт, что они пили пиво с теми самыми Вуйчиками, чем Жуйченко невероятно гордились, ибо боссы Ганзы были для них путеводной звездой, маяком, зовом сирен, тем более, что даже фамилии их были немного похожи. И те несколько часов, что они недавно провели на шашлыках у Аттала вместе с Вуйчиками, возвысили Жуйченко в собственных глазах. Правда, сияние славы слепило недолго, ровно до тех пор, пока после всего лишь трехдневной отлучки в Союз, они не вернулись в совершено иной мир. По возвращении обратно, их бригадир Валера Берет обрисовал обстановку: братьев Вуйчиков больше нет, Кащей с Тяпой исчезли, Витя Комар и Антоха погибли, Аттал без сознания.
Новость о сгоревшем баре с трупами пришла в Ганзу через пару дней, вместе с обгоревшими до головешек телами его боссов, остатки которых привезли на маглеве из Ахеи и, не дожидаясь вскрытия, скоропостижно похоронили. А ещё через пару дней журналисты разнесли по союзным новостям известие о жутком происшествии в «Слепом Пью».
Начальнику полиции Ахеи пришлось срочно брать под козырек и изображать вид активных поисков причастных, в то самое время как Валера пил чай у него в гостиной. Затем они вместе пытались обмозговать, что делать дальше, но пока ни к чему не пришли. В конце вялой дискуссии решили, что Валера подождёт выздоровления Аттала и приезда бригады покойного Вити Комара, а потом сам уедет на какое-то время на Фракийский берег, чтобы о нем немного позабыли. Берет с нахмуренными бровями и ликованием в душе согласился на этот весьма уместный план.
Оттого он был весел, словоохотлив и уже несколько вечеров выпивал с Алексом. Их разговоры, как всегда у мужчин, прыгали от обсуждения единственно верного политического пути до смачных прелестей баб. И вот, не далее как вчера, в благостном расположении духа, за второй бутылкой отличного грузинского вина Берет растолковывал Доктору текущее положение дел.
— Ганза теперь, значит, без боссов осталась. Вместо Вуйчиков там нынче Пика и Скачок — парни они жёсткие, но не близкие друг другу, поэтому сейчас поведут себя, как руки без головы, вернее без двух голов, — и он со вздохом поглядел на Сашу. — Короче, у них пока непонятно, кто главным будет, но на днях этот вопрос закроют, иначе, наверное, назначат другую бригаду на полис, как-то так. Хотя… это будет очень непросто, — Берет даже закусил губу.
— А что значит «назначат бригаду на полис»? — с любопытством спросил Доктор.
— Ты чё, с луны что ль свалился? — хмыкнул Берет. — У каждого полиса есть бригада, или несколько бригад, и в каждой бригаде есть старший — бригадный. А над ним хозяин полиса, ну или босс, без разницы. Вот в Ганзе Вуйчики называли себя боссами, а Аттал у нас зовется хозяином Ахеи. Короче, он отвечает за полис.
— То есть, как это отвечает?
— Как-как, жопой об косяк! Что ты, как маленький? Хозяин, как бы тебе объяснить… у него есть все права на полис, — Берет тут же нахмурил бровь, — но и обязанности, соответственно, тоже. Если что-то не так идет, а такое иногда происходит, то приходится всё это разгребать нам — бригадным. Витя Комар, царствие ему
— Ничёси. А какие права у хозяина?
— Как какие? Рубить рублы* (Зарабатывать на полисе деньги), в первую очередь. Хозяин имеет право на процент от прибыли полиса. Чем больше зарабатывает полис, тем богаче хозяин. А ещё хозяин имеет преимущество при строительстве каких-либо зданий — за счёт собственных денег, разумеется. Поэтому Атталу, как ты уже понял, принадлежит примерно… очень много зданий во всех кампусах: торговые центры, арендное жилье, коммерческое, частное, да много чего. Я почему об этом спокойно говорю, да потому что, короче, всё законно — делаешь план, утверждаешь на общественных слушаниях, инвестируешь, а потом получаешь прибыль. Вот на эти деньги мы и живем. Просто это особо не афишируется.
— А если он начнёт воровать? — спросил заинтересованный Доктор, за долгие годы жизни впервые услыхавший о такой схеме.
— Кто? — не понял Валера.
— Хозяин, — неуверенно произнес Саша, а Валера захохотал.
— Доктор, ты чё?! У кого воровать-то? У себя самого, что ли? Ты из своего дома потащишь вещи? Нет! Ну вот. А Аттал к тому же очень хороший хозяин, поэтому полис и процветает!
— Ну, а вдруг, — не унимался Саша. — А если наворует, да сбежит за границу? Что тогда?
— Все продумано, не волнуйся! — показал пятерню Валера. — Обратного пути нет. Иначе случится… — замялся Берет, видимо, не желая болтать больше, чем нужно.
— А что случится-то? — всё же крутил сверло вопроса молодой человек. — Между нами, конечно! Слово чести!
— Что-что? — недовольно произнёс Берет. — Тогда жизнь твоя не будет стоить даже ломаного гроша, а Исполнитель нарисует тебе на лбу три дырочки калибра семь, шестьдесят два.
— Какой ещё исполнитель?
— Исполнитель! Погоняло* (прозвище) такое. Что не понятного-то? Человек, который убирает оступившихся людей.
— Не понял, убивает, что ли?
— Убирает. Оступившихся. Людей. — взвешивая каждое слово, внятно произнёс Берет. — Мы все тут ходим в двух шагах от ямы. Поэтому тот, кто оступается, иногда в неё падает. Короче, смотри, — Валера залез за ворот футболки и вытащил половинку медной монетки, висящую на кожаном ремешке. — Это ломаный грош, и его можно положить на один глаз. Тот, кто получит вторую такую монету, имеет уже две монеты, чтобы передать их Харону и отправиться в вечность. И с тех пор такой человек должен будет очень и очень, очень и очень чётко думать, что каждую в текущую секунду говорит и делает, потому что после второго предупреждения жизнь человека не будет стоить даже такого ломаного гроша. И тот, кто это не поймёт даже со второго раза, однажды может проснуться мёртвым, с тремя огнестрелами в затылке, в закрытой изнутри на окна и двери комнате. Такое уже бывало — несчастный случай, — задумчиво высказался Валера и странно поглядел на Алекса. — А украсть полисные рублы и сбежать — это безо всяких предупреждений верная смерть. От Исполнителя не скрыться, пробовали уже.
— Значит, у тебя есть первое предупреждение? — разглядывал разломанную напополам монету Саша, в то время как Берет, не отрывая глаз, следил за ним.
— Да, Саня, есть, — перевёл взгляд и наигранно ухмыльнулся Берет, бережно спрятав грош за ворот. — У Каспера Вуйчика, царствие ему небесное, был ломаный, а у Симона, по-моему, нет. У Вити Комара тоже не было грошей. Вроде косячит, орёт на всех… орал, вернее, а всё с рук сходило. Значит, по-крупному не косорезил* (не совершал серьёзных проступков).