Путь
Шрифт:
— Спасибо вам, Сан. Я поняла: не волновать его понапрасну. Хорошо. А вам спасибо! Вы делаете большое дело, что спасаете Аттала. Он стоит этого, поверьте, — она взяла его за руку в жесте признательности.
— Охотно верю, Луи. Думаю, что через пару недель он будет, как новенький. А сейчас давайте чай пить!
— Давайте, Саша, — обрадовалась женщина, закинув ногу на ногу. — Кстати, мне нравится, что вы меня называете Луи, а то Луиза, на мой вкус, иногда звучит как-то слишком официально.
— А мне и так, и так нравится, — ответил он и внезапно перескочил на другую тему, вскочив и сняв чайник
— Да, тут не любят бросать слова на ветер, — покивала головой Луиза и попыталась ответить. — Не знаю, как вам сказать, Сан. Просто поверьте мне, что Аттал — он добрый и отзывчивый, и ещё он нужный человек в полисе, без него — никак. Я не могу объяснить понятней, просто поверьте мне, Сан.
— Я бы с удовольствием, Луи, но, прошу прощения, — он понизил голос, — у нас ходят очень, я бы сказал, противоречивые слухи об Аттале Ивановиче.
— А что за слухи?
— Разные-образные!
— Правильно говорить разнообразные!
— Так я так и говорю — разные-образные!
— Ой, все! Вы нерусский, это точно, — рассмеявшись, махнула рукой Луиза.
— Да русский я, русский, — широко улыбнулся Сан и налил уже ей чай. — Просто я поздно стал изучать язык, лет в десять, поэтому некоторые слова до сих пор не прижились, так сказать.
— А почему так поздно? Вы раньше в другой стране жили?
— Ну, — начал он, — я до этого жил с матерью в Греции, потом в Союз к отцу переехал и за остальные две трети прожитых лет успел стать настоящим русским. Хотите, докажу? — Алекс разошёлся не на шутку, пытаясь произвести на красивую женщину хорошее впечатление. — Итак, я пил водку под песни Высоцкого и плакал, представляете? И три раза перечитал «Войну и мир» в разном возрасте. Я знаю русский рок. А однажды мы с друзьями вышли после фильма «Прощай, Питер!» — он про то, как город медленно уходил под воду — мы несколько часов сидели на лавке и молча курили. Тогда ещё в полисах кинотеатры были, помните их? Помните? А потом мы с отцом переехали сначала в Ганзу, потом сюда — в Ахею, и вот тогда я впервые услышал про Аттала.
— И что о нем говорили? Очень любопытно! — оживилась она, погладив ладонями ноги цвета молочного шоколада.
— Знаете что, Луи? А давайте я отвечу на ваш вопрос, а потом вы ответите на мой, согласны? Ничего сверхсекретного я спрашивать не буду, только то, что мне можно знать. Просто очень хочу для себя понять простую вещь. Если не захотите ответить — не отвечайте. Хорошо?
Приподняв глаза, она немного задумалась и… согласилась. Тогда Сан погладил подбородок и глубокомысленно неспешно начал рассказывать ей о своём нелёгком детстве, бурной молодости и выдающемся настоящем, споткнувшись на неясном будущем. Луиза задумчиво опустила взгляд долу, а затем медленно подняла и вежливо спросила:
— Интересная история, но меня интересует, прежде всего, что, всё-таки, говорили там у вас за Аттала?
— А, про Аттала Ивановича? Что он… — даже замялся сбитый с мысли Сан и налил чай себе. — Ну, говорили, что Аттал Иванович,
Луиза пожала плечами, глотнув ароматного чаю.
— Ты знаешь, Сан… Он жёсткий человек, но не жестокий. А все эти сказки с похищениями, только между нами, ладно? Всё это выдумки, чтобы держать людей в страхе. А иначе никак. Те, кто его совсем не знает, думают, что Аттал тиран и злодей, но на самом деле он очень заботливый, сердечный — глянь, сколько живности вокруг него: и собаки, и люди, вон, даже для ласточек своими руками сделал гнездо. Ты же сам видел, и, кстати, ты заметил?
— Что именно?
— Ты не заметил?!
— Скажи мне, что конкретно я не заметил?
— Что мы перешли на ты!
— А-ха-ха-а, а ведь верно! Стали друг другу ближе, так сказать. Вот это да! А раз так, то ответь мне, дорогая Луи, на мой вопрос, я же ответил на твой, — он попил из своей чашки.
— Ну и настырный же ты, — засмеялась Луиза, обнажив прекрасные коралловые зубы, контрастирующие с её тёмной кожей. — Ладно, давай, задавай свой вопрос. Но я отвечу, только если захочу!
— Договорились! Скажи, пожалуйста, ты его жена?
— Чья?
— Ты жена Аттала?
— Нет-нет, что ты! — усмехнулась она. — Я что-то типа домохозяйки?
— Домохозяйки? Но… Луи, но ты так странно одеваешься… Не сейчас, конечно, а вот тогда, когда я тебя впервые увидел. Сейчас ты очень мило выглядишь. Извини, конечно… но домохозяйка в моём представлении, выглядит несколько иначе.
— Почему я так одеваюсь? — прыснула она, ничуть не смутившись. — Да я, знаешь ли, иногда, когда в доме никого, кроме нас с Атталом нет, вообще не одеваюсь. Как тебя сказать — для нас это игра. Игра, которая превратилась в реальную жизнь. Понимаешь?
— Да, наверное, я это и имею в виду, — закивал Сан. — Просто домохозяйка — это все-таки что-то другое. А у тебя не так, ты… иначе.
— Да, ты прав, я на особом счету, — согласилась она и сделала глоток ароматного чая. — Я… как тебе объяснить? Я тут давно живу, лет пять-шесть. Я создаю дому душу, которой у него не хватает. Я друг, родственник, близкий человек для Аттала. Наверное, я больше любовница, но от слова любовь, понимаешь?
— Понимаю, Луи, прекрасно понимаю, — не совсем понял он. — Ты и выглядишь как любовь, — выкрутился он комплиментом, а она залилась счастливым смехом. Уже через несколько минут, попивая бодрящий чаёк и весело хохоча, гость и хозяйка скакали с темы на тему, как горные бараны по почти отвесной стене беззаботной болтовни между ещё полными сил организмами, дышащими нерастраченной энергией хорошего настроения.
— Луи, а тебе тут не страшно? — вдруг спросил Сан. — В лесу, одной, если Аттала нет.
— А кого мне бояться? Тем более, что за забором живёт Леший. Ему Аттал жизнь свою доверяет, а это, знаешь, многого стоит.
— А какой он — Леший? Страшный?
— Да вовсе нет! — рассмеялась она. — Он, кстати, хороший дядька, с бородой такой окладистой. Зимой за валенками приходит, они на печке лежат.
— Не видел тут печь.
— А она есть, представляешь? — рассмеялась Луиза и добавила. — Тут много всего есть, чего ты не знаешь, не переживай.