Путь
Шрифт:
А Мирон со Светкой поплыли на остров, на Фетешти, тоже прогуляться, попутешествовать, поплавать, позагорать. Они звали нас с собой, типа, встряхнуться, но мы, я тебе уже говорил, остались, где были. Марго с ними поехала, мол, они поручились перед Антохой за неё, что за ней присмотрят, — Нипель похихикал о своём. — Он только тогда её и отпустил с нами, кстати — когда Мирон договорился с Антохой, царствие ему небесное.
— А вы?
— Все уехали, мы остались одни. Сидим. Чё делать-то? Давай бухнём хоть? На курорт ведь приехали. Давай! Бухнули. Потом
И Нипель глубоко вздохнул, пригорюнившись, а Саня решил проявить немного мужской солидарности.
— Может, это и к лучшему. Сложно терпеть, когда другие с твоей женщиной…
— Не понял!
— Ну, она же тебе изменяет, да? — участливо поинтересовался Саня.
— Кто?
— Ну, Ия.
— Ты ебанулся, что ли? — на высокой скорости отвел удивленные глаза от дороги Нипель, поглядел на Александра, и их мобиль качнуло. — С чего ты это взял?
— Ну, так. Это. Не знаю. Извини, если не так, — заторопился Саня. — Я просто подумал, что из-за этого…
— Да нет, ты чего? — Нипель расслабился. — Она же не шлюха какая-то. Всякое, конечно, может быть, но я особо её не замечал, если ты об этом. Хотя, ты знаешь, я не исключаю… но мне как-то похер, если честно. Просто она так себя ведет, что мне просто на это наплевать! Ты бы знал… — и Нипель махнул рукой, задерживаясь сознанием на негативном моменте. — Вот мы тогда из-за этого поругались сразу, в первый же день. Я психанул и ушёл в клуб, там знакомые мои тусовались. А Ийка набухалась и уснула в номере. Утром вернулся — она ещё спит. Я еле на ногах держусь, поэтому падаю на кровать и просыпаюсь от шума: мне администратор в дверь стучит и кричит, что моей жене угрожает опасность. Я срываюсь, бегу, прилетаю на пляж, а там прикинь что? Оказывается, моя благоверная с утра набухалась и пошла загорать. А она у меня загорает без верха…
— Да, я видел, — вставил пять копеек Алекс.
— Где видел? — наморщил лоб Нипель.
— Когда познакомились, в доме у Ии. Помнишь, я туда с Алисой пришел? Там и увидел. Удивился тогда, что Ия без верха — в одном полотенце на плечах.
— Да она всегда без верха, сейчас же так утверждено.
— Нормально всё утверждено, люди сами решили.
— Нормально, ничего не говорю. Я сам голосовал.
— И я голосовал. А по другим вопросам как?
— Я подписался за полные права женщин.
— То есть ходить хоть обнаженной?
— И жить с другими женщинами.
— Я так же проголосовал — в точь.
— А ты что насчёт мужиков вписал?
— Мужикам жить друг с другом? Против.
— О, Санёк! Мы с тобой совпадаем по типажу!
— Знаешь, ничуть не жалею, что так проголосовал!
— И я ни капельки! Раз уж решили узнать мнение — и вот.
— Только тетушки под шестьдесят обламывают иногда на пляже.
— В этом
— Просто, когда своя, и висит до пупа, то не красиво. Даже классные имплы* (импланты) смотрятся уже неестественно. Хотя, ты знаешь, сейчас некоторые взрослые тетушки неплохо выглядят, медицина нынче творит чудеса!
— Вообще, точняк! Бывает прямо огонь! Бывает, шестой десяток, а выглядит, как девочка. Ну, нравится им ходить с голыми титюшками, ну пусть ходят. Я и своей так же говорю. Сиськи же у неё классные!
— Хорошие, согласен.
— Всё свое!
— Правда? А я думал…
— Нет, нет — у неё натуральные.
— Повезло!
— Не то слово. И она нормально, без стеснения, насчёт этого дела. У неё и мать, и сестра так на балконе загорают. В порядке вещей. Они ж не русские, по материнской линии, из Испании, у них так принято было. Нет, конечно, они голые по улицам не ходят, но на пляже, например, вполне. Просто такая основа, что женщина имеет такие же права, как и мужчина, в том числе и право ходить с непокрытым верхом. Я тоже так считаю, братуха.
— А у нас по-другому в полисе! Я имею в виду, по-другому загорают, — решил тоже поделиться историей Саня.
— А как у вас? — заинтересовался Нипель.
— У нас лёжа загорать можно хоть голыми, а вот ходить по пляжу только в купальнике, ну, или хотя бы в плавках. И бабам, и мужикам.
— Так тоже верно, — покивал Нипель, — а то, бывает, сидишь, и перед тобой идут, письками трясут. Неприятно же? А если пьёшь или ешь в это время, так вдвойне!
Саня понятливо покивал.
— Я как-то был у родственников Ийкиной матери, в Испании, там, где ещё тепло, с восточной части, — продолжил Нипель. — У них недалеко от дома пляж, так там выходишь в сторону моря и минут через пять просто не увидишь никого в одежде. Почти все голые, прикинь?
— Да, этим не удивишь теперь, Нипель! У нас некоторые тоже полуголые тусуются на пляжах.
— У вас! — фыркнул Нипель. — А у нас вообще больше половины. Даже на Агоре топлес вечеринки устраивают. Мы постоянно туда ходим, особенно в июле-августе, в пекло. Да и сами у себя устраиваем. Бассейн, тент натянем, пивко. Рай! Ага! Мы даже свой соляриум купили…
— А что это?
— Не знаешь, что ли? Такой аппарат — заходишь, глаза закрываешь, и тебя с ног до головы тоненькими брызгами — швах! Потом лампы включаются, и ты тут же высыхаешь. На теле образуется такая тонкая плёнка…
— А-а-а! Я читал об этом! От рака кожи, груди…
— Да, это эта штука. А чё? Он безвредный, да и по деньгам не так дорого, если брать сразу на банду. Вот мы на всех распилили, и вышло недорого, и за девок не беспокоимся, и за себя тоже. Стопроцентная защита от лучей. Мы с Ийкой частые гости на таких движухах, потому что они у Ийки дома и происходят. Да и на другие тоже приглашают — а чё, всё ведь через меня идёт!
И тут Нипель вздрогнул, как от испуга, а Саша уточнил.
— Что идёт?