Путанабус. Трилогия
Шрифт:
– Арам, как вы уже поняли, у нас ни у кого нет этого… Как они называют… АйДи. Соответственно, нет и местных денег. Есть рубли, долларов немного, евро, но тут они не в ходу, как сказали. Я хочу поменять у вас это золото на местную валюту. Тогда у меня будут деньги на все про все и без благотворительности. Но лично вам я очень признателен, что вы мне предложили эту самую «гуманитарную помощь», видя мою рожу, типа «сами мы не местные» первый раз в жизни.
– Да, – протянул Арам печально, – совсем вы там, на Старой Земле, озверели. Лишнее доказательство тому, что, когда решил переправиться сюда, я сделал
И перекрестился, затем мгновенно перейдя на деловой тон, просветил меня, темного, в местных финансах.
– Экю – валюта, которую тут эмитирует на весь мир только Банк Ордена – жестко привязан к золоту напрямую, как доллар до семьдесят первого года прошлого века. Курс: одна десятая грамма золота – один экю. В этом слитке – тысяча экю. Но за конвертацию металла в пластик орденский банк взимает десятипроцентную комиссию. В Банке вы выручите за него на руки всего девятьсот экю.
Мне сердце как маслом полили. В России за продажу золота обратно банку взимали 20 % налога на добавленную стоимость. А тут брали в два раза меньше.
– Арам, я согласен на девять сотен, – моментально стал ковать деньги, не отходя от кассы. – Мало того, я согласен еще и на вашу комиссию с этих девяти сотен.
– Нет, Георгий… – начал возражать ресторатор, но я его торопливо перебил:
– Арамджан, зови меня просто Жора.
– Хорошо, Жора. – Арам кивнул головой, соглашаясь.
Тут я покавказски протянул ему через стол открытую ладонь, и он хлопнул по ней своими толстыми пальцами. На мизинце у него была массивная золотая печатка. Советского вида. Плоская. Без гравировки.
– Я не буду наживаться на твоей беде, – продолжил Арам. – У тебя еще девочки на руках. Их поитькормить надо. И довезти до места. А это недешево.
У меня в голове тут же опять вихрем пронеслась мысль, что с этих девочек можно самому вполне неплохо тут прокормиться, но ее я тут же задавил в зародыше. Никогда не любил сутенеров и всегда считал их плесенью.
А Арам тем временем излагал смысл сделки:
– Я дам тебе за этот слиток девятьсот экю, как дал бы тебе орденский Банк. И только потому, что когда я понесу этот слиток в банк, то с меня они тоже снимут эту десятину. Думаю, так будет справедливо и почестному. Приводи своих девочек, в обиде не будете, всех накормлю и расселю… Да, ара… Это… Номеров у меня – всего восемь. И один уже занят.
– А раскладушки есть? – мне было все равно, я готов был спать просто на нормальном полу, лишь бы не скрючиваться на автобусном сиденье.
– Хооо… – Арам воскликнул, вскинув бритый подбородок. Стало видно, что бреет он его до ключиц. – Кровати у меня королевского стандарта. Можно поперек человека укладывать.
– А по двое можно?
– Хоть по трое.
– Так, я беру все оставшиеся семь номеров, думаю, нам хватит.
– С ванной – пятнадцать экю в сутки, с душем – десять, – тут же привычно оттараторил хозяин гостиницы.
– Арам, я уже сказал: беру все.
– Хорошо, иди за девочками, а я пошел готовить вам поздний завтрак.
– Англичане говорят в таком случае: ланч.
– Пусть будет ланч. Я не против, – пожал плечами армянин.
Новая Земля. Территория Ордена, База по приему
переселенцев и грузов
22 год, 22 число 5 месяца, понедельник, 13.00
Акцию протеста я подгадал под обеденное время, чтобы зрителей было как можно больше. При нехватке зрителей нужного резонансного эффекта[114] не получится, и девчонки без поддержки толпы быстрее на местном злом солнце сомлеют. Даже в фонтане. А нам обязательно нужна положительная реакция местной общественности на нас и отрицательная на эту мисс Майлз, чтобы подвигнуть последнюю на действия в нужном нам направлении. А для этого – чем больше зрителей, тем лучше.
Vox populi – vox dei[115].
Диспозиция была незамысловата, но красива. Шесть девочек, взявшись за руки, изображают хоровод в фонтане, как на знаменитой фотографии из разрушенного Сталинграда, громко горланят речевки и топают босыми ногами, брызгая водой на окружающих. Пятеро вокруг них, на площади вокруг фонтана, куда вода не добивает, носят плакаты. Еще одна дует в пионерский горн, а последняя колотит в барабан. И все они топлес, если не считать пионерских галстуков.
Поначалу думал я их в одних трусах выпустить, но трусы на их попках оказались разнокалиберные по фасону и цвету, так что одинаковые темносиние юбочкиманжетки смотрелись эротичней. И, главное, не выбивалось из общего стиля. А стиль во флешмобе[116] – это все.
Как только местный народ потянулся к Араму на предмет отобедать, так я девчат с поводка и спустил. И не прогадал. Изрядная толпа на площади собралась быстрее, чем прошло пять минут.
Наши хулиганские, я бы даже сказал несколько клеветнические, плакаты были на злобу дня. Иначе и быть не могло, мы их сами полчаса назад рисовали, попутно обмениваясь нарытой в разных местах информацией, потом их на фанерки скотчем клеили и ручки прибивали. Бумагу, фломастеры, фанеру, скотч, гвозди и палки нам спонсировал Арам, взяв с нас торжественное обещание, что мы его никому не выдадим.
Плакаты, естественно поанглийски, гласили:
«Майлз – киднеппер».
«Майлз, убери от меня свои грязные руки».
«Майлз, верни меня домой к маме».
«Майлз, отдай мое имущество».
«Нет сексуал харасмент на базе «Россия»[117].
Эх, профессиональную камеру бы сюда, а не фотик, но и без камеры скандал получился просто замечательный.
Публика тут оказалась очень благодарной или вовсе на развлечения голодной. Последнее, скорее всего, было верным, так как большинство в толпе представляли мужчины, одетые в «песчаную» форму Ордена.
Быстро раздались из публики поддерживающие выкрики и свист, что у американцев означает крайнюю степень одобрения. Видно, я эту Майлз правильно разъяснил. Не любят ее тут. Мягко говоря.
А глазами вояки моих девочек уже чуть не слопали, как аборигены Кука. Да и было там на что посмотреть. Ведь ни грамма силикона. И девочки наши, что и говорить, намного лучше, чем их пиндосские телки. Лучше даже тех, фотографии которых публикуют в «Пентхаусах» и «Плейбоях»[118]. А главное – живьем!
Девчата от такого массового внимания прямо расцвели. Ходят вокруг фонтана павами, всем глазки строят, сиськами трясут да попами крутят. Ну и речевки про Майлз горланить не забывают звонкими голосами.