Путешественница. Книга 2. В плену стихий

Гэблдон Диана

Пока местный охотник до мертвых женских тел орудовал уже два года, наводя ужас на девиц, торгующих собой, и держателей публичных домов, потому что две из восьми убитых были найдены мертвыми именно в домах терпимости. Остальные принимали клиентов на дому и были убиты прямо там. Все они жили одни, кроме одной девушки.

– Кто была эта девушка? – поинтересовалась я.

Рассказчик осенил себя крестным знамением.

– Монашка! – выпалил он, округлив глаза. – Сестра милосердия. Она прибыла из Франции. Кроме нее, с корабля сошли на берег монахини, чтобы из Эдинбурга добраться до Лондона. Так вот, никто не

видел, куда она исчезла. Верно, ее выкрали, а потом убили. Нашли бедняжку ночью в грязном закоулке уже мертвую. – Бруно был потрясен случившимся и явно сочувствовал девушке.

– Над ней надругались? – Во мне говорил профессиональный интерес.

– Чего не знаю, того не знаю. – Он то ли действительно не знал, то ли оскорбился моим вопросом.

Правда, его вид свидетельствовал в пользу банальной физической усталости, что было неудивительно, если он не спал ночами.

– Мадам, простите, но мне пора, – сухо сказал он и вышел, отвесив поклон, словно и не было здесь никаких страшных рассказов.

Усевшись на кушетку, обитую бархатом, я попыталась оценить ситуацию трезво. Вне сомнений, мне это не удавалось: я никак не могла предположить, что жизнь публичного дома содержит столько тайн, подчас страшных. Жизнь кипела здесь и днем, и какая жизнь! Значит, мадам Жанна и Джейми недаром беспокоились за меня.

Оглушительный стук заставил меня подняться. Казалось, что дверь тотчас же разлетится на куски – такой силы он был. Стучавший не стал утруждать себя ожиданием и распахнул дверь настежь; это был красивый мужчина, привыкший распоряжаться. Он начал сыпать словами, произнося их со значительным акцентом, видимо выговаривая мне за задержку.

– Мадам Жанны здесь нет. – Я не понимала, что он говорит, и решила направить гостя сразу к ней.

Акцент выдавал в нем иностранца, скорее южанина. Темноволосый, чернобровый, стройный и молодой, он был очень привлекателен, а строгость придавала ему неотразимость. Мой ответ раздосадовал его, и он собирался дать мне отповедь, как тут что-то произошло.

Страх, удивление, благоговение смешались воедино и отразились на его лице. Он побледнел.

– Миледи! – Неожиданно он пал на колени передо мной и, обхватив мои ноги, ткнулся мне в межножье.

– Что вы делаете?! – пытаясь высвободиться, вскричала я. – Отстаньте немедленно! Я не проститутка. Уйдите!

– Миледи! – не унимался он. – Бог явил чудо! Это вы! Вы снова с нами, вы здесь!

Блистая улыбкой – она была прекрасна, – он восхищенно смотрел на меня, не пряча слез. Я растерялась от такой пылкости, сочтя, что мужчина принял меня за кого-то другого, но всматриваясь, узнала, кто этот незнакомец.

– Да это ты, Фергюс! – обрадовалась я узнаванию. – Фергюс, брось стоять на коленях, дай-ка я полюбуюсь на тебя.

Он послушно вскочил и принялся обнимать меня. Я с радостью последовала его примеру, хотя и не могла обнять его так крепко, как он меня, и прижималась к Фергюсу, трогая ладошкой его могучую спину. Последний раз мы виделись перед Каллоденом. Тогда он был десятилетним мальчиком, сейчас же передо мной стоял мужественный парень с бородкой.

– Миледи, это вы? Вы не призрак, не чудитесь мне?

– Это я, Фергюс, тебе не кажется, – счастливо рассмеялась я.

– Милорд знает о вас?

– Я видела его сегодня утром.

– О!

Он выпустил

меня из объятий, что-то соображая.

– А… Что же…

Фергюс смешался.

– Говори, не стесняйся, я не обижусь.

– Фергюс, ты здесь! А я ищу тебя.

Джейми заслонил собой дверной проем. Найдя Фергюса, он не ожидал найти меня, и теперь его брови ползли вверх.

– Здесь не нашлось других платьев? – резонно поинтересовался он, тут же забыв свой вопрос. – Фергюс, немедленно уходим: бренди в восемнадцатом проходе, а за мной увязались акцизные чиновники.

Фергюс, слушаясь приказа, убежал вслед за Джейми. Я снова слушала звук отдаляющихся шагов.

Мне вовсе не хотелось оставаться одной, отсиживаясь в спокойном месте, – я желала быть там, где был Джейми, хоть это было рискованно и небезопасно. Красноречивая сорочка не могла служить одеждой, поэтому я подыскала себе в комнате портнихи большую шаль в розоватых штокрозах.

Вчера, ясное дело, я не осматривалась даже в самом борделе, не говоря уже о том, чтобы обращать внимание, где находятся черные выходы или какие-либо потайные двери, ведущие, например, на соседние улицы. Впрочем, понять, где главная улица, было легко – там был шум и гомон голосов. Значит, восемнадцатый проход, о котором говорил Джейми, находился на задворках, следовательно, мне нужно идти в сторону, противоположную главной улице. С другой стороны, я могла и ошибаться, если принять во внимание особенности застройки шотландской столицы: Эдинбург был полон различных крыльев, флигелей и пристроек, а стены домов не были ровными. Таким образом можно было экономно использовать имеющееся пространство – в изобретательности горожанам нельзя отказать.

Слушая, как грохочут бочки по мостовой, и думая, куда в таком случае нужно идти, я стояла под лестницей. Откуда-то взялся сквозняк – оказалось, ветер дул из открытой двери кухни.

Ее открыл мужчина, смотревший на меня во все глаза. Вскоре он заулыбался и вцепился мне в руку на уровне локтя.

– Не спится вам? Ну да, куда уж там. Но вообще ваши дамочки выходят много позже. Слишком рано для вас.

– А как же изречение «Кто рано ложится, тот рано встает»? – пыталась увернуться я и словом, и рукой.

– Не знаю таких изречений.

Он оскалился, показывая плохие зубы.

– Ну-у-у… Это американская поговорка. – Цитировать Бенджамина Франклина было неудачной мыслью: верно, его здесь никто и не читает, а то и слыхивать не слыхивали. Впрочем, его работы могли были быть еще не опубликованными.

– Строишь глазки, девочка? Не трудись, я знаю – ты здесь по ее приказу. Хочешь запудрить мне мозги, пока там обделывают делишки, да?

– По чьему приказу?

– По приказу мадам, чьему же еще! – мужчина повертел головой. – Где она сейчас, не скажешь?

– Откуда же мне знать. Я пойду, пустите. – Он все еще держал меня за руку, намереваясь куда-то утащить.

Мои надежды высвободиться были напрасными. Здоровяк ухватил меня за плечо и горячо зашептал:

– Кошечка, я знаю, ты любишь звонкие монетки. Поможешь мне? Мы накроем контрабандистов и получим награду, процент от того, что будет при них. Неплохой куш, скажу я тебе. Об этом будем знать только мы с тобой. – Я чувствовала запах из его рта. – Так что, киска? – Он пихнул меня под бок; под подобием моей одежды стал виден сосок.