Путешествие Чандры

Белоконь Ольга Александровна

– Что поделать, сынок, это реальность, – Анасуйя снова принялась гладить сына по светловолосой голове. – Глупо и опасно отрицать реальность, сынок. Но это не значит, что ты не можешь радоваться. Плохие времена проходят, и настроение меняется. Помни, что все настроения – не вечны, а преходящи, как волны на воде.

– Да? – Чандра поднял расстроенное лицо, сложил брови домиком. – Почему я не могу радоваться всегда? Зачем нужно грустить?

– Чтобы знать, что что-то не так, – серьёзно ответила Анасуйя. – Когда мы чувствуем опасность, мы

пугаемся и действуем осторожнее. Когда мы поступаем неправильно, то испытываем вину и стыд – это тоже неприятно, но эти чувства учат нас не делать плохо. В материальном мире есть страдания, есть грусть – чтобы мы не забывали, что на самом деле мы в нём – гости. И играем свои роли. А наш настоящий дом – не здесь.

– А где? В том доме нет грусти?

– В том доме её нет, сынок. Где он… вот это тебе предстоит узнать самому. Но для этого тебе нужно научиться переживать свои настроения и не думать каждый раз, что когда тебе плохо – это навсегда. Когда радостно – это тоже не навсегда.

– А что же навсегда?

– Узнаешь у Махадэва, сынок.

– Мама, мы всегда молимся Махадэву, почему он не отвечает?

– Конечно, отвечает, сынок! Может быть, не сразу, а может быть, таким образом, что сложно нам понять. Но ответ всегда есть. Пойдём, поклонимся Ему. Отдай Ему все свои изменчивые настроения.

– Как это?

– Предложи их в жертву своему божеству, сынок. Как жертвенный дар. Сосредоточь все свои мысли на Нём, и всё само получится. Ты узнаешь, что такое радость, не зависящая от внешних причин и настроений.

Воспоминания растаяли, а Чандра слегка улыбнулся, получив это наставление из своей памяти.

– Наконец-то я тебя нашёл! Пуру, пойдём быстрее! – затормошил пастушка вор Варгун. Он был бледен и постоянно облизывал губы – нервничал.

– Что? Куда? – Пуру выплыл из мира своих воспоминаний и с изумлением уставился на вора.

– Любимая царица старого царя, который нас с тобой отправил красть его корону и надел специальные браслеты, чтобы мы не сбежали, – помнишь? Вот царица выпустила нас всех из тюрьмы, но велела привести тебя. Только нам обоим одновременно она снимет браслеты, понимаешь? А ведь Сурья вот-вот зайдёт! И взойдёт Луна! – сбивчиво объяснял Варгун, подталкивая Пуру к выходу.

– О да, Луна непременно сегодня взойдёт, – усмехнулся Пуру, и если бы вор понял значение этой усмешки, он, возможно, немедленно подался бы в аскеты, о чём никогда не помышлял ранее.

– Так ты говоришь, что ожерелье тебе подбросили? – царица с сомнением разглядывала пастуха. Пуру кивнул и развёл руками:

– Простите, госпожа, но это так, и я понятия не имею, кто взял ожерелье на самом деле. Но, возможно, это знает он, – Пуру кивнул на Варгуна.

Тот сначала сделал непонимающие глаза, но царица пригрозила:

– Говори правду, иначе с восходом Луны этот волшебный браслет испепелит тебя!

– Хорошо, хорошо, – неохотно заговорил Варгун. – Ожерелье

нам дал Ананду, это сын ганики. Откуда оно у него – я не знаю.

– Вот так взял и отдал? – поднял брови Пуру. Царица нахмурилась.

– Мы забрали это ожерелье в залог его долга – проиграл в кости, – у вора не было иного выхода, как сказать правду. – Ананду не хотел отдавать, но пришлось.

– Где же этот Ананду? – заламывая руки, воскликнула царица.

– Наверное, у своей матери… – неуверенно сказал Варгун. – После того, как мы заставили его пойти красть корону царя и нас поймали, а затем выпустили, я его не видел.

– Тогда скорее беги, ищи Ананду! – воскликнул Пуру. – Луна вот-вот взойдёт, а без него царица не снимет браслет!

– Не сниму! – сурово подтвердила царица.

Варгун в ужасе бросился в дом ганики, а Пуру только с усмешкой покачал головой.

– Браслеты не повредят, вы ведь знаете это, – сказал он царице. Та смущённо кивнула.

– Да, царь хвастал мне, что ловко обманул двух воров. Тот мастер оставил царю только золотую птицу. Но ты как узнал?..

– Царь назвал имя мастера, – улыбнулся пастух. – Он действительно может сделать золотую птицу, предупреждающую о злых мыслях, но никогда не сделает вещи, убивающие человека таким образом.

– Варгун приведёт Ананду? – волнуясь, вопросила царица.

– Не думаю. Но если вы хотите его увидеть…

– Очень хочу! Пожалуйста, если ты можешь, Пуру, приведи его ко мне! – воскликнула царица.

– Я-то могу, – медленно произнёс пастух. – Но вы осознаёте последствия? Зачем вам, замужней женщине, видеться с посторонним мужчиной?

– Ах, какая же я жена, мой супруг даже не прикасался ко мне, только приходил разговаривать, – чуть не заплакала женщина.

– Но священный обряд был проведён? Значит, вы – жена царя, перед людьми и небесами, – твёрдо объяснил Пуру.

– Да… Но всё же я хочу раз в жизни увидеть того, кого полюбила, не глядя! Послушать в последний раз его прекрасные стихи! – взмолилась царица.

– Хорошо, если таково ваше желание, оно будет выполнено, – Пуру задумчиво посмотрел на молодую женщину, а затем выскользнул из дворца. Олень, как обычно, следовал за ним, как собака.

– Матери ему слишком стыдно показаться на глаза, – пояснил Пуру оленю. – Он либо в кабаке, забывается пьянством и игрой, но мы там были, и Ананду там не было. Либо нашёл уединённое место, чтобы никого не видеть…

Пуру нашёл Ананду там, где и рассчитывал, – в живописном месте на берегу реки. Юноша сидел, грустно понурив голову, смотря на угасающие лучи Солнца в воде.

– Понимаю, сейчас тебе не хочется ни с кем разговаривать, – Пуру успокаивающе улыбнулся, и Ананду незаметно для себя попал под лунные чары. – Но одна женщина хочет видеть тебя, прямо сейчас. И мать наверняка волнуется.

– Но я не могу… – растерянно отозвался юноша. – После всего, что я натворил, как могу показаться им?