Путешествие 'Геоса'
Шрифт:
Не слышалось ни единого звука. Только какой-то шорох да тихий скрежет иногда прерывали плавное движение ленты.
Аэла сидела в легком качающемся кресле и, щуря глаза, прислушивалась не к шорохам ленты, а к приглушенному шуму океана. Океан начинался за окном и стеной уходил в дневное небо, терялся и тускнел в его невыносимом блеске.
Одэя стояла у окна и прислушивалась к монотонному пению приборов.
Чарли поглядывал на нее запавшими глазами.
– Никакой системы,- нетерпеливо сказала Одэя.- Зачем
– Скорее всего сигналы предназначались для того, кто первым примет их. В сигналах мы действительно не находим системы, но это не значит, что ее нет. У них какой-то свой язык, который трудно понять. Но мы могли бы, не зная его, понять друг друга на элементарном математическом языке.
Он подошел к окну и стал рядом с Одэей. Долго смотрел в пустынную даль Тихого океана. Волны плескались у берега, разбрасывая брызги. Вдоль побережья бежали светло-голубые электробусы. Над водой скользил силуэт крылатого океанского лайнера.
– Мне кажется, что-то тревожное есть в этих сигналах из космоса,вдруг сказал Чарли.- Странно, но я что-то чувствую.
Одэя быстро взглянула на него.
– Но, может быть, они потерпели катастрофу и зовут на помощь.- Кстати, какие у них координаты?
– Это в направлении созвездия Лебедя. Нас от них отделяет сто световых лет.
– Вы исключаете возможность катастрофы?
Математик пожал плечами.
– Кто знает. Я не уверен, мне, судя по этим сигналам, кажется, что уровень их цивилизации весьма близок к нашему.
– Но ведь здесь просто ничего нет, пустая лента.
– Здесь что-то есть.
Аэла слушала молча и смотрела через окно в ровную лучезарную пустоту неба.
И вдруг Аэла сказала:
– Три, какое-то слово, потом два, четыре, опять это же слово, потом три...
– - Что-что?
– повернулся к ней математик.
– Я не знаю,- ответила Аэла.
Математик бросился к аппарату.
– Невероятно,- прошептал он.
Снова зашуршала пленка.
– Один,-сказала Аэла,-теперь другое слово и два. Три, опять такое же слово и четыре...
Одэя словно в каком-то оцепенении некоторое время смотрела на дочь.
– - Ты что-то слышишь?- спросила она. Аэла кивнула и погладила котенка,
– А теперь что?
– спросил математик, включая аппарат.
– Два, еще какое-то слово и опять два. Математик ударил себя ладонью в лоб и закричал:
– Биологическая радиосвязь? Я же чувствовал, что на меня как-то странно действует этот шорох. Вот почему машина не могла найти никакой последовательности в сигналах.
– Хорошо, но как расшифровать слова, которые слышит Аэла?
– Это совсем просто. Смотрите,-Математик взял лист бумаги и написал:
3....2; 4...3
Такие цифры слышала Аэла, и между ними повторялось одно и то же слово.
3"2; 4"3
Во втором случае она слышала вот что:
1"2: 2"3
– Один больше двух, два больше трех. В третьем случае 2... 2. Между этими цифрами может быть только одно слово - "равно". Машина над этими сигналами могла бы биться тысячу лет и не установила бы никакой последовательности, тогда как разгадать их может даже ребенок, обладающий теле патической одаренностью.
II
Центральное здание Международной федерации астронавтики было окружено необыкновенным- садом. Здесь культивировались растения, привезенные астронавтами с других планет. Всякий, кто шел по дорожкам этого сада, безлюдного, странного, невольно уносился мыслью к тем мирам, откуда пришли побеги невиданной флоры.
Архитектура здания федерации была также непривычна для глаз - на прозрачных опорах, над ярусами ступеней покоилась вытянутая кровля из многослойной пластмассы. С широкого перепада рвался вверх, нависая над фронтоном, тонкий, как игла, серебристый планетолет.
Круглый зал Совета был погружен во тьму. Только перед каждым сидящим в кресле слабо светились узкие щиты с кнопками и крошечными телеэкранами для вызова справочных станций и библиотек.
Выступающие не вставали. Они включали передатчик и говорили с места.
Центральный экран передавал каждый их жест, каждое слово. Это сокращало драгоценное время работы.
Экран погас. В глубокой тишине послышалось металлическое шуршание, невнятный скрежет, затем слова:
"...антивещества на уничтожение разума... координаты девяносто второго... погибших".
Все подались вперед и с затаенным дыханием вслушивались в слова из бездны.
Еще некоторое время слышался слабый шорох, затем все стихло. Было ясно, что это случайная запись, обрывки каких-то фраз.
Вспыхнул экран, появилось узкое лицо Чарли. Он находился в Америке, в вычислительном центре.
– Все это очень приблизительно,- сказал он.- Что-то мешало им вести передачу.
Экран погас, снова послышался тихий шорох. Шорох сменился беспорядочным набором звуков, затем звуки отсеялись и прозвучали слова:
"В четыреста циклов ушло шестьдесят кораблей. Вернулось девять. В трех первых звездных поясах следов высшей жизни не обнаружено. С-12/44 средняя, царство пожирателей. Гигантские земноводные. Лоре кишит жизнью".
Некоторое время в зале царило молчание, потом прозвучали странные слова: "Остался один. Невыразимая тоска. Пять тысячелетий никто не мог оказать помощи нашей планете".
Звуки оборвались, снова появилось усталое лицо Чарли.
– Вот все,- сказал он.- Поясняю текст. Цикл равен приблизительно 11 земным годам.. С-12/44 наименование желтой звезды класса С.