Путешествие «Лунной тени»
Шрифт:
– Этот Торагев избил Перим, когда она отказала ему, – начала она срывающимся голосом. – А потом он убил ее, потому что она пыталась защитить Сентерри. Он…
Госпожа Волдеан почувствовала, как железная рука стиснула шею, а затем ее окунули лицом в грязь, смешанную с кровью. После самой долгой в ее жизни минуты женщине позволили распрямиться и набрать в легкие воздуха.
– Следует говорить «ее высочество», – жестко приказала Долвиенн. – Продолжай.
Госпожа Волдеан ощущала во рту привкус крови и конского навоза, но не осмелилась возражать.
– Этот человек
– Что? – проревел принц Ставец, вытаскивая из-за пояса топор и высоко поднимая его, словно собирался немедленно нанести смертельный удар, чтобы отомстить за поругание сестры.
Но мы не дали ему причинить ей вред, убить ее, мы спасли ее, да, это правда. Я приказала связать этого человека, мои стражники связали его, и тогда… – она покосилась на труп Торагева. Вероятно, Д'Алик убил его, когда она ушла, но кто может сказать точно? – Это я велела убить его.
Возглас бессильной ярости вырвался из груди принца, он стиснул колени, и конь встал на дыбы, опустившись передними копытами на тело Торагева.
– Где ее высочество? – спросила Долвиенн.
– Работорговец, Д'Алик, он приехал с юга, примерно через час после того, что здесь случилось. Он потребовал отдать ему ее высочество, то есть мы не знали, что это ее высочество, я ведь не могла ничего сделать, я должна была подчиниться. Он, должно быть, повез ее в свой дом.
– Его здесь нет, – доложил кто-то из дворян. – Конюх сказал, что он прибыл около полуночи, забрал свое золото, набрал припасов и снова уехал. Никто не видел, какую дорогу он выбрал.
Насколько могла судить госпожа Волдеан, Долвиенн обладала значительным влиянием на сарголанцев. Несколько мгновений девушка стояла в задумчивости, а дождь лил без перерыва. Вряд ли имело смысл приглашать их в дом и предлагать чай. Кроме того, приглашать бывшую рабыню, оказавшую знатной дамой, в дом на чашку чая, которую приготовят другие рабыни, было бы совершенно недипломатично. Госпожа Волдеан сама уже пару десятилетий не готовила чай и не слишком ясно помнила, как это делается.
Принц наконец перестал топтать труп Торагева конскими копытами. Самый крупный кусок, оставшийся от бывшего негодяя, мог бы легко уместиться в седельной сумке.
– Соберите остатки этой швали, чтобы я их не видел, – распорядился принц. – Облейте тут все маслом и подожгите. Чтобы ни следа не осталось от плоти, посмевшей коснуться моей сестры, к тому моменту, когда мы покинем это место.
– Ваше высочество! – осмелилась возразить госпожа Волдеан.
Принц развернулся к ней, вновь поднимая топор, и одним ударом снес ей голову с плеч.
– Долвиенн, проследи, чтобы рабов отделили от тех, кто принадлежал к числу рабовладельцев, – произнес он, ополаскивая лезвие в луже и протирая его. – Рабов отправить в Баалдер, каждому выдать по пять паголов и освободить. Остальных казнить.
– Мой господин, ваше высочество… – начала было Долвиенн.
– Я обезумел от горя и ярости! – воскликнул он. – Я жажду смерти, это я должен умереть! Вторая, пятая и девятая
Воины поспешили выполнять приказ. Долвиенн вошла в здание, принесла одежду и гребни, принадлежавшие Сентерри. Принц Ставец спрыгнул на землю, выхватил у нее вещи сестры, прижал их к груди, а потом упал на колени, на лице его слезы мешались с дождем, он истерически рыдал. Здание запылало. Долвиенн указала на тех, кто был рабами, остальных сарголанцы казнили на месте. Принц поднялся и вскочил на коня.
– Торейцы явно не имеют ни малейшего отношения к несчастьям ее высочества, – сказал он, обращаясь к Долвиенн. – Для нас остановить войну – дело чести. Я поскачу на восток, распоряжусь, чтобы наши войска возвращались от Диомеды. Ты едешь со мной, леди Долвиенн?
– Ее высочество хотела бы этого, – ответила девушка.
– Губернатор Ройлеан! – крикнул принц, и тот немедленно приблизился. – Ты остаешься здесь главным, у тебя будет в распоряжении крупный отряд. Разрушить все дома, сравнять город с землей! Место, где моя сестра пережила позор и бесчестье, не должно больше существовать!
Сарголанцы реагировали на события со скоростью, на которую способны смертные, однако этого было недостаточно. Дождь уничтожил все следы, пустыня превратилась в настоящее болото, по оврагам неслись потоки грязной воды, а Д'Алик отправился в путь еще до грозы. Большая часть его средств была вложена в недвижимость и рабов, и все это невозможно было унести с собой при сложившихся обстоятельствах. В седельной сумке у него лежало семьдесят золотых паголов, немного ювелирных изделий. Еще у него была лошадь и Сентерри. Девушка стоила намного дороже обычной рабыни; Д'Алик был уверен, что при удачном раскладе ее можно было бы продать за сотню паголов. После этого он мог бы укрыться в горах, где его знали под другим именем как почтенного виноторговца.
– Куда мы едем? – спросила Сентерри, когда они остановились на ночлег под скалистым уступом.
– В Урок, это на берегу Леира. Там меня ждет покупатель.
– Покупатель? И сколько он тебе заплатит?
– Сотню золотых паголов.
– Но… но мой отец даст тебе в тысячу раз больше, если ты вернешь меня ему.
– Ваше высочество, слухи о том, что мой помощник обесчестил вас, уже распространились за границу Хадьяла. Мой помощник. Вскоре это станет известно в Сарголане. Это означает, что силы всей империи будут брошены на то, чтобы поймать меня и насадить мою голову на копье. Принцесса обесчещена. И эта принцесса – вы.
– Но почему ты думаешь, что обвинять станут тебя?
– Я давал указания Торагеву обучать некоторых рабынь мастерству проституции. Так что я в любом случае буду виновен. Кроме того, он мертв – а я жив. А потому меня можно пытать.
– Твой помощник мертв?
– Да. Я убил его, ведь, забравшись на тебя, он ограбил меня на сотню тысяч паголов. Мой гнев не так легко умерить. Лиши меня возможности получить ту сотню паголов, которую я рассчитываю получить за тебя, и о последствиях лучше не задумываться.