Путешествие «Лунной тени»
Шрифт:
– Ну, во всяком случае, ты сохранила чувство юмора, – парировал Ларон.
Терикель еще раз вздохнула:
– Смерть – это избавление. Мертвые счастливее нас.
– Я не так уж в этом уверен.
– Феран хочет одного: совокупляться ночи напролет. Можно подумать, что он совсем не нуждается в том, чтобы спать! Навигатор, я потеряла мою семью, орден, друзей, все, что было у меня на Торее. Я хочу предаться горю, но нужно остаться в одиночестве. Феран только что сказал, что это его корабль, а лучший способ забыть о бедах – непрерывно болтать о том, что случилось с Тореей.
Ларон
– Если тебе угодно, моя каюта…
– Навигатор!
– В твоем распоряжении, когда я не пользуюсь ей сам.
Терикель сглотнула, затем рассмеялась, испытывая неловкость:
– О, прости. Я… Да… Спасибо… Это очень галантно. Я тронута.
Ларон заметил лежащие на колене пряди, облизал и прилепил назад, к подбородку. Терикель хотела было поцеловать его в щеку, но он отшатнулся, а в следующее мгновение с гибкостью кошки вскочил на ноги.
– Я должен переговорить с Фераном, – пробормотал он и поспешил прочь.
Несколько минут спустя Терикель лежала в крошечной каюте Ларона, едва превышавшей по размеру пару гробов, вертикально поставленных один на другой. Через некоторое время в проеме показалась фигура навигатора.
– Когда Мираль стоит высоко над горизонтом, можешь оставаться здесь, – объяснил Ларон. – В другое время я должен быть в уединении.
– Ты… я действительно очень тебе благодарна. Ларон, если только…
– Тебе лучше поспать, пока я бодрствую, – прервал он поток ее благодарности и исчез, а дверь за ним мягко закрылась.
Пару секунд он стоял неподвижно перед деревянной переборкой, облизывая губы, и только потом заметил Веландер, наблюдавшую за ним. На мгновение его рот приоткрылся, но он решительно поджал губы. Она подошла и заговорила по-дамариански:
– Мы можем поговорить? Без свидетелей?
На «Лунной тени» трудно найти место для беседы с глазу на глаз, но впереди, на небольшой площадке у носа корабля никого не было. Там они и остановились, держась для равновесия за натянутые ванты.
– Ферану понадобилось не более пяти минут, чтобы предложить мне занять место Терикель у него на койке, – сообщила Веландер.
– Понимаю. И вы сочли возможным принять э…
– Нет! Естественно, нет! – возмутилась девушка. – Почему вы предоставили Терикель свою каюту?
– Я пожалел ее. Вы меня осуждаете?
Веландер ожидала другого ответа, а потому тщательно обдумала свои слова, прежде чем снова заговорить:
– Я осуждаю то, как Терикель поступила по отношению ко мне, а не то, как вы поступили по отношению к ней.
– В таком случае, я испытываю облегчение. Я бы не удивился, если бы вы отказались понимать меня.
– Я следую логике, когда размышляю о вещах и событиях. Вы тоже кажетесь весьма логичным человеком.
– Спасибо.
Веландер облизнула соленые от морского, влажного ветра губы, глядя вперед в открытый океан, словно там можно было разглядеть будущее.
– У меня есть планы относительно Терикель, – произнесла она с некоторым усилием.
– И что вы намерены делать?
– Применить логику.
– Это звучит честно.
– Честно –
Ларон пристально посмотрел на девушку и проверил, не отвалилась ли его фальшивая борода. Он с самого начала подозревал, что Веландер представляет собой весьма опасную и хищную по натуре личность, несмотря на все ее попытки быть милой.
– Чувствуйте себя свободно, – решился он, откинув опасения, возникавшие в его сознании.
– За те дни, что «Лунная тень» провела в Зантрии, количество смертей в порту возросло втрое по сравнению с обычной ситуацией.
– Это весьма загадочно.
– Хэзлок сказал мне об этом, он очень интересуется таинственными убийствами. А еще он сказал, что подобные убийства происходили во всех портах, где стояла «Лунная тень», от Жироналя до Зантрии. И у всех жертв имелись раны на шее. Некоторые тела были расчленены, у других остались всего лишь две маленьких дырочки возле артерии. Согласно сведениям одной из медицинских школ Тореи, это точка, в которой легко и почти наверняка наносится смертельный удар. Некоторые медики и теоретики магии также утверждают, что именно в этом месте концентрируется жизненная сила человека.
– Как это высоконаучно.
– Вы стараетесь скрывать это, но я заметила у вас два необычно длинных, острых клыка.
– Это семейная черта.
– Я никогда не видела, чтобы вы ели или пили.
– Пища на корабле… я не переношу ее, – рассмеялся Ларон. Ему не нравился ход разговора, но он должен был услышать, к каким выводам пришла Веландер. – И что же вы хотите узнать у меня, достопочтенная Веландер?
– Вы провели очень много времени без еды.
– Для нас, моряков, еда подобна сексу.
– О чем вы?
– Порой подолгу приходится воздерживаться без того или другого.
– Но вы вообще ничего не едите.
– Вам больше останется.
– Знаете, что я думаю?
– Могу себе представить.
– День за днем восемь человек, которых условно можно назвать «обед», разгуливают по палубе «Лунной тени» прямо перед вами.
– И что из того? Любой человек на борту способен съесть другого.
– Но у всех остальных есть другая еда. А у вас нет. Мы в опасности?
Ларон лихорадочно обдумывал, как вести беседу.
– Опасность, исходящая от меня? Нет. От вас, достопочтенная Веландер? Я рад, что я такой тощий.
– Я бы начала с Терикель. Но вернемся к вам, Ларон. Я заметила еще и то, что вы избегаете людей, недавно съевших чеснок.
– По-моему, все так поступают.
– В моем багаже совершенно случайно оказалась связка чеснока. Пожалуйста, примите это во внимание: теперь я буду носить его на шее.
Ларон пристально вглядывался в море, машинально касаясь клыков кончиком языка. Голод доводил его до предельного напряжения. Ему хватило бы сейчас и птицы, чтобы испытать небольшое облегчение, избавившись от темной силы, вытеснявшей все человеческое, что в нем еще оставалось. Но корабль шел теперь через открытый океан, вдали от суши, а птицы в это время года не совершали дальних миграций в сторону Тореи.