Путешествие на Запад. Том 4
Шрифт:
Все жители округа, понимая, что удерживать своих благодетелей больше нельзя, вышли провожать их, неся всевозможные дары, но монахи отказались принять их. Тогда правитель округа, все его приближенные и слуги призвали музыкантов и собрали большую процессию с хоругвями и флагами, которая провожала монахов целых тридцать ли. Люди никак не могли проститься с путниками, утирали слезы и, не отрываясь, смотрели им вслед, не смея возвращаться до тех пор, пока монахи не скрылись из виду.
Вот уж право:
В честь паломников-монаховМонастырь воздвигнут новый.Сколько там дворов, и храмов,ИИз последующих глав вы узнаете, когда же, наконец, наши путники предстали перед Буддой Татагатой.
ГЛАВА ВОСЕМЬДЕСЯТ ВОСЬМАЯ,
И вот Танский монах, радостный и довольный, распрощался с именитым правителем области и, сидя на коне, обратился к Сунь У-куну с такими словами:
– Просвещенный ученик мой! На этот раз ты совершил дело куда более важное, чем в царстве Нищенствующих монахов, где спас детей от гибели.
– В том царстве было спасено всего-навсего тысяча сто одиннадцать детей, – вмешался Ша-сэн, – а здесь после благодатного дождя, напитавшего почву, тысячи и десятки тысяч людей заживут в достатке! Я сам, в душе, не могу нахвалиться силой волшебства, проникающего до небес, которым владеет мой старший брат в монашестве, а также его милосердием и благодеянием, распространяющимися на всю землю!
Чжу Ба-цзе при этих словах рассмеялся.
– У нашего старшего братца есть и милосердие и доброта, – проговорил он, – но беда в том, что все это лишь показное: так, он вроде и совершает добрые, справедливые дела, а в душе таит зло. Стоит ему только побывать где либо со мною, старым Чжу, он так и норовит погубить меня.
– Когда это я норовил погубить тебя? – спросил Сунь У-кун. – Хватит, хватит, – зло перебил его Чжу Ба-цзе, – ты всегда только и думаешь о том, чтобы меня связали да подвесили, зажарили или сварили! Вот и теперь, совершил в округе Бессмертного феникса великую милость, облагодетельствовал миллионы людей, казалось бы, можно хоть с полгодика пожить на месте, поводить меня на пиршества, чтобы я мог поесть всласть и досыта, так нет же, торопит да торопит: «Скорей в путь-дорогу!».
Танский монах, прислушавшись к словам Чжу Ба-цзе, прикрикнул на него.
– Ишь ты, какой обжора ненасытный, Дурень! Живей шагай и не смей пререкаться!
Чжу Ба-цзе не стал больше возражать, потер морду обеими руками, поправил на плечах коромысло с поклажей и, усмехнувшись, поспешил за наставником и учениками на большую дорогу.
Время летело быстро, словно челнок в ткацком станке, и снова наступила поздняя осень. Только и видно было, как
На полях исчезают извилины луж,И вершины хребта оголились,И багряные листья, слетая с ветвей,Как бесчисленный рой, закружились.Вянет сад, наступает пора хризантем,Стынет небо громадою синей,С каждым разом становятся ночи длинней,По утрам появляется иней.Каждой ночью сияние яркой луныПолосой проникает сквозь окна,И под вечер все чаще над кровлямиДолго шли наши четверо путников, и вот опять увидели неясные очертания городских стен. Подняв плеть, Танский монах протянул ее и указал вдаль:
– Сунь У-кун! Погляди! Опять перед нами какой-то город. Не знаю только, что это за место.
– Ни ты, ни я никогда там не были, откуда же нам знать? – ответил Сунь У-кун. – Вот когда приблизимся к нему, спросим у людей.
Не успел он проговорить эти слова, как вдруг из чащи деревьев вышел какой-то старец с бамбуковым посохом в руке, одетый в легкие одежды, в плетеных туфлях из пальмового лыка, перепоясанный тонким пояском. Увидев его, Танский монах так перепугался, что чуть не слетел с коня, однако выступил вперед и произнес приветствие, положенное при встрече. Опершись на посох, старец ответил вежливым поклоном и спросил:
– Откуда ты, почтеннейший?
Танский монах сложил руки ладонями вместе и смиренно ответил:
– Я – бедный монах из восточных земель Танского государства, послан в храм Раскатов грома поклониться Будде и попросить у него священные книги. Ныне мы добрались до ваших благодатных мест и издали увидели очертания городских стен. Но мы не знаем, что это за город, а потому я и обращаюсь к тебе, благодетель наш, с одной только просьбой – рассказать нам о нем.
Старец выслушал просьбу Танского монаха и ответил так:
– Досточтимый праведный наставник! Эта местность является одним из небольших владений, принадлежащих стране Небесных зарослей бамбука, и носит название Яшмовые цветы. Владетель города приходится сродни государю – императору страны Небесных зарослей бамбука, и ему пожалован титул князя Яшмовых цветов. Этот князь очень мудр, с особым почтением относится к монахам-проповедникам, любит простой народ. Я уверен, что если ты, почтенный наставник, повидаешься с ним, то он с большим уважением отнесется к тебе.
Танский монах поблагодарил старца, а тот удалился в чащу леса и скрылся из виду. Тогда только наставник повернулся к своим ученикам и передал им все, что сказал старец. Те очень обрадовались и собрались было помочь наставнику влезть на коня, но он остановил их.
– Путь до города не очень далек, – сказал он, – и я не хочу ехать верхом.
Все четверо отправились пешком, дошли до улицы на краю города и стали внимательно глядеть по сторонам. Почти все жители занимались торговлей; город был густо населен, и торговля шла бойко. По внешнему виду и по оживлению, которое царило на улицах, город этот очень напоминал города Серединного цветущего государства. Танский монах стал наказывать своим ученикам:
– Братья мои, будьте почтительны и вежливы. Не вздумайте допускать каких-нибудь вольностей.
Чжу Ба-цзе, вняв совету наставника, опустил голову, Ша-сэн прикрыл лицо, один только Сунь У-кун шел как ни в чем не бывало, поддерживая учителя. Люди с любопытством глазели на пришельцев, то и дело слышались изумленные возгласы:
– Нам приходилось видеть добродетельных монахов, укротителей драконов и тигров, но монаха, который водил бы за собой ручную свинью и обезьяну, мы еще ни разу не встречали.