Путешествие на Запад. ТОМ IV
Шрифт:
– Да замолчите вы! – сердито прервал их Танский наставник. – Ты лучше скажи мне, – продолжал он, обращаясь к Сунь У-куну, – как отделаться от этой царевны, если она будет настаивать на своем?
– Двенадцатого числа, когда начнется свадебный пир, царевна непременно появится, чтобы поклониться родителям. Я в это время буду находиться рядом и погляжу на нее. Если она настоящая царевна, то ты станешь ее мужем и будешь пользоваться почетом и славой во всей стране – вот и все, – ответил Сунь У-кун.
Эти слова окончательно вывели Танского наставника из терпения.
– Ну и хорош ты! нечего сказать, – едва сдерживаясь, проговорил он. – Так и норовишь погубить меня? Ведь говорил У-нэн, что мы уже преодолели почти все звенья цепи наших злоключений, а ты все продолжаешь издеваться надо мной. Заткни свой зловонный рот и не смей больше отравлять меня своими смрадными словами. Иначе я сейчас же начну читать заклинание о сжатии обруча. Тогда плохо тебе будет.
Эта угроза так напугала Сунь У-куна, что он тут же опустил на колени перед наставником и начал молить его:
– Не читай! Прошу тебя, не надо! Если даже царевна окажется настоящей, все равно учиним буйство во дворце, когда начнется свадебный обряд поклонения Небу и Земле, и я выведу тебя из дворца.
За разговорами они не заметили, как наступило время ночной стражи.
ЗвонкоЧжу Ба-цзе решил вмешаться.
– Наставник! – сказал он. – Уже наступила глухая ночь. Лучше завтра поговорим о делах, а сейчас давайте спать!
Учитель и ученики провели эту ночь в полном покое. Рано утром золотой петушок возвестил о рассвете. Государь тотчас же направился в тронный зал на утренний прием.
Открываются ставни На бесчисленных окнах дворцовых, И волну благовоний К небесам источают куренья. Свежий ветер повеял, И с широких террас изразцовых Вознеслись в поднебесье Звуки флейт и чудесного пенья. Хвост пятнистого барса [62] Возвестил появленье владыки, А за ним, словно тучи, Вереницей поплыли знамена. Вот подвески из яшмы По одеждам рассыпали блики, И лучи заиграли На гранитном оскале дракона. Хоть еще застилает Легкой мглою дворцовые ивы, Но псе чище и ярче Пламенеет земля на рассвете. А жемчужные росы Свой разбрызнули блеск прихотливый И, дрожа, увлажнили Лепестки ароматных соцветий. Сотни мудрых придворных Перед входом построились главным, Возвещая владыке И здоровье и славу навеки. Ведь издревле известно: При правленье единодержавном И спокойны моря, И прозрачны могучие реки.62
– обычно служил регалией в свите императора
И лучи заиграли На гранитном оскале дракона.– Имеется в виду тот момент, когда император поднимался по дворцовым ступенькам, которые разделяются на две части плитой с изображением дракона, летающего в облаках.
По окончании приема всех гражданских и военных чинов государь повелел:
– К двенадцатому числу приготовить свадебный пир. А сейчас привести в порядок кувшины с изображением весенних пейзажей и отнести их во дворцовый сад, пусть наш нареченный зять полюбуется ими.
Сановнику, ведающему церемониями, было велено отвести троих достойных учеников Танского наставника в заезжий двор при почтовой станции, чтобы они там побыли некоторое время, а стольничьему приказу было дано распоряжение приготовить постные яства и доставить их на заезжий двор, чтобы сановник, ведающий церемониями, вместе с учениками Танского монаха вкушал трапезу. Сановнику, ведающему дворцовой музыкой, было велено в саду и в заезжем дворе развлекать гостей, чтобы они, любуясь весенними видами, могли скоротать эти дни.
Чжу Ба-цзе слышал все эти распоряжения и отозвался на них по-своему.
– Правитель! – воскликнул он. – Мы никогда еще не расставались с нашим наставником, с тех пор как встретились с ним. Позволь же и нам попировать на свадьбе в дворцовом саду хоть денька два и проводить наставника в твой дворец, иначе из твоего сватовства ничего не выйдет.
Безобразие Чжу Ба-цзе и его грубая, дерзкая речь привели в трепет правителя. К тому же Чжу Ба-цзе угрожающе вертел головой, выпятил свое рыло и захлопал ушами. Чтобы не расстроить свадьбу, правитель скрепя сердце отдал распоряжение:
– Накрыть два стола в хоромах Вечного умиротворения своих и иноземных народов. Я буду там вместе с моим нареченным зятем. А в беседке Весна накройте три стола и пригласите туда уважаемых учеников, пусть сидят отдельно, ибо, согласно старшинству, неудобно посадить их за один стол с их наставником!
После этого Дурень Чжу Ба-цзе успокоился и поблагодарил правителя.
Затем было отдано распоряжение придворному евнуху, ведающему женской половиной дворца, устроить
Было около десяти часов утра. Государь возглавил шествие и предложил Танскому монаху отправиться на прогулку в дворцовый сад, полюбоваться его красотами. Там были чудесные места. Вот послушайте:
Разноцветными камнями Всюду устланы дорожки, И узорные перила Протянулись с двух сторон. За решетками резными Раскрываются бутоны, И тончайшим благовоньем Теплый воздух напоен. Привораживая блеском Зимородков изумрудных. Нежных персиков повсюду Распустился юный цвет. У тенистого прибрежья Желтых иволог увидишь, Что под сенью ив порхают, Здесь растущих сотни лет. Ты идешь, – а воздух полон Ароматом роз цветущих, Словно черпают их запах С каждым шагом рукава. Ты идешь, – и с каждым шагом Впитывается в одежды Тонкое благоуханье, Как дыханье волшебства. Там для фениксов террасы За густой листвой пестреют, А за ними павильоны Из бамбука и сосны, И немолчно на террасах Флейты звонкие играют: Просят фениксов небесных В сад спуститься с вышины. Там для водяных драконов Тихие пруды синеют, И дрожат на чистой глади Золотистые огни. Рыбок пестрых здесь разводят, Терпеливо ожидая, Чтоб в драконов превратились И умчались ввысь они. В павильонах из бамбука Дивные стихи хранятся, К ним подобраны напевы – Им подобных в мире нет. А в сосновых павильонах Книг старинные собранья, В них к жемчужинам творенья Ты найдешь любой ответ. Вот искусственные горки Камнем устланы зеленым, И лазоревою лентой Извиваются ручьи, И живым ковром пионов Сплошь окутаны беседки, Словно бархатом цветистым Или складками парчи. Вон узорные решетки Густо розами увиты, За решетками жасмины Пышной зарослью цветут, Вон бегонии на грядках, Будто щедрые ладони Самоцветы или яшму Рассыпают там и тут. А какой чудесный запах У пеонии душистой, Как подсолнух сычуаньский Удивительно красив! И как будто в спор вступает, Расточая ароматы, Абрикосов цвет румяный С белым цветом груш и слив. До чего свежи, роскошны Распустившиеся маки, Грядки пурпурных магнолий И азалий всех сортов! А ятрышник ярко-алый, Словно вызов им бросает, И горящий златоцветник Состязаться с ним готов. Вон головки поднимают И кивают туберозы, Возле них – «Бессмертный феникс» И «Смешливые цветы». Дорогих румян сочнее Их багряная раскраска, Всюду взоры ослепляет Блеск их нежной красоты. Но душе всего отрадней Ласковый восточный ветер, Доносящий издалека Благодатное тепло, И в его дыханье влажном Все сверкает свежим блеском, Все в саду благоуханном Пышным цветом расцвело.Долго любовались правитель и все сопровождавшие его великолепными видами. Между тем уже давно появились придворные чины, ведающие этикетом, которые пригласили Сунь У-куна, Чжу Ба-цзе и Ша-сэна в беседку Весна. Наконец правитель взял за руку Танского монаха и вошел с ним в палаты Умиротворения своих и иноземных народов, где они принялись закусывать, и здесь, пожалуй, можно рассказать о том, как их услаждали песнями, плясками, игрой на духовых и струнных инструментах, а также, каково было убранство всего помещения. Вот послушайте:
Блещут величавые ворота, Рассыпая пестрые лучи, Солнце ослепительно играет На одеждах из цветной парчи. Из дворцовых расписных покоев Веют благовещие пары, А весна цветы и травы всюду Стелет, словно нежные ковры. Реют звуки стройных песнопений, Им свирелей вторят голоса, Словно небожители толпою Пировать сошлись на небеса. Взад-вперед, блестя, летают кубки И подносы, полные сластей. Рад владыка, весело вельможам, Развлекают дорогих гостей. И придворные и чужеземцы – Все душой умиротворены, И сердца полны довольства, славят Мир и счастье радостной страны.