Путешествие по Советской Армении

Шагинян Мариэтта Сергеевна

Вместо сурового Карганова много лет в Армении проработал глубокий знаток музыки и большой теоретик X. Кушнарев, учитель целой плеяды блестящих молодых дарований. Память приводит новые и новые образы. Осторожно ведомый под руку, идет в зал старый музыкант, седой как лунь, в темных очках, с напряженным узким лицом и добрыми старческими губами — с детства слепой Николай Тигранян. Он приезжал тогда в Ереван изредка из Ленинакана, где постоянно жил. Позднее Тигранян стал орденоносцем, народным артистом Армении. Ушел тонкий знаток музыки, философ и лирик Романос Меликян, чей голос так мягко звучал, когда он доказывал превосходство восточной поэзии над западной. Его нет, но в кабинете его имени идет плодотворная теоретическая работа.

Много сделали и делают для армянской музыкальной культуры такие деятели, как Мушег Агаян и Шара-Тальян. Большому знатоку армянского мелоса М. Агаяну, помимо всего, что им сделано по истории армянской музыки, в значительной мере обязаны мы и знакомством

с подлинным наследством Комитаса, — он расшифровал 100 песен Комитаса с армянских нотных знаков, две песни с голоса на пластинке, одну разыскал в архивах. Шара-Тальян составил вместе с Мушегом Агаяном сборник песен великого армянского певца-поэта Саят-Нова. Советская музыка наших национальных республик накопила уже немалый опыт, обобщение которого двинуло вперед социалистическую эстетику и помогло композиторам. Многие армяне, разбросанные по Союзу, — ныне покойный, москвич, композитор Николай Чемберджи, таджикский композитор Сергей Баласанян, ленинградец Леон Ходжа Эйнатов, написавший музыку к 76 спектаклям ленинградских театров, — включались в исторический процесс создания армянской национальной музыки. Большое влияние оказал на этот процесс Арам Хачатурян, [141] композитор, вышедший из рамок родной республики на всесоюзную и мировую арену музыкальной культуры. Нужно упомянуть и очень своеобразного, очень талантливого композитора Егизаряна, стоящего сейчас во главе Ереванской консерватории.

141

Арам Хачатурян — родился в 1904 году в Тбилиси, учился в музыкальном техникуме имени Гнесиных в Москве, окончил Московскую консерваторию по классу проф. Мясковского в 1934 году (занесен на мраморную доску почета). Автор двух балетов, двух симфоний, скрипичного концерта и многих других произведений. Создатель армянского государственного гимна. Народный артист РСФСР и заслуженный деятель искусств Армянской ССР.

Подросшая смена — молодые музыканты, увлеченные мелодическим богатством Комитаса и русской музыкальной классикой, выросли вместе с ростом родины, прошли все этапы развития новой музыкальной культуры, кончили свою, Ереванскую, консерваторию, и в родном городе все, даже чужие и приезжие, всё еще зовут их сокращенными полудетскими именами: талантливый Котик Арутюнян, хотя он давно уже вырос из «Котика» в Александра, а в 1949 году написал свою чудесную «Кантату о Родине»; композитор и пианист, мастерски исполняющий русскую классику, Арно Бабаджанян, Эдик (Ерванд) Мирзоян, пишущий прекрасные романсы на слова армянских поэтов; женщина-композитор Гаянэ Чеботаряи; Гаррик Ованесян и др. Арутюнян и Бабаджанян — ереванцы; Мирзоян — уроженец города Гори. У каждого из них уже наметилось свое музыкальное «лицо». Но они не одиноки, это лишь звездочки в целой плеяде молодых дарований Советской Армении; с каждым годом из этой плеяды молодых выдвигаются новые имена, а вчерашняя молодежь переходит в ряды «старшего поколения».

Но успехи музыкальной культуры в Армении не исчерпываются ростом отдельных мастеров. Эти успехи связаны главным образом с ростом музыкальных коллективов в Армении. Всему Союзу известен прекрасный квартет имени Комитаса; трудно учесть полностью, чем обязана ему армянская музыкальная культура. Год от году совершеннее симфонический оркестр Филармонии, а ведь в 20-х годах о нем здесь и мечтать было трудно.

С большим художественным вкусом руководит композитор-виолончелист Айвазян созданным им джазовым ансамблем. Хоровая капелла, хор народных певцов, гусанов; разлившаяся, как широкое половодье, захватившая все районы, все колхозы музыкальная самодеятельность, организованная в коллективы, — это создано за последние годы, но растет и развивается с неудержимой быстротой.

Заглянем в Филармонию, на концерт одного из замечательных ансамблей нашего Союза, ансамбля армянской народной песни и пляски. В 40-х годах этого ансамбля еще не было. Сейчас его руководитель, ванский армянин Т. Т. Алтунян, народный артист республики. С огромным вкусом он составляет программу, над которой работают и поэты и музыканты Армении. Но даже и в этом первоклассном искусстве есть своя градация, своп «лучше» и «хуже». Лучше — все чисто народное, подслушанное у безыменных музыкантов и певцов. И лучшим из этого лучшего в 1951 году была песня с хором под названием «Ее пучур эм» («Я — маленькая»). Захватывающая, однотонная мелодия, все повторяющаяся и повторяющаяся. Молоденькая, прехорошенькая, разряженная в шелка и вуаль национальной одежды, исполнительница Л. Кошян, полная грации, сознания своей прелести, не столько танцует, сколько красуется перед залом, играючи-подтанцовывая своей песенке, где повторяется и повторяется «Я — маленькая». Куплеты подхватываются музыкантами, чередуясь с пением, и всякий раз — всё свежее, задористее, и она — всё милее, всё влюбленнее в себя, всё кокетливей, как горностайка на снегу. Все вместе очень хорошо и непринужденно, и где бы ни исполняли

эту вещь, она постоянно бисируется слушателями.

…Ереванский вечер еще не перешел в ночь. Выходим с читателем для последней прогулки по городу, — мимо театров: драматического имени Сундукяна [142] , где в этот вечер «занят» обаятельный актер Вагарш Вагаршьян; драматического русского; Театра юного зрителя; огибаем темный силуэт Театра оперы и балета, где еще недавно разливалось соловьиное пение замечательной оперной певицы, знакомой и многочисленным русским советским слушателям, — Айкануш Даниэлян, и где не раз рокотал бархатный баритон любимца Москвы — Павла Лисициана, а сейчас наслаждается зритель тонким искусством Татевик Сазандарян и колоратурным сопрано молодой певицы — репатриантки из Египта — Гоар Гаспарян, — и оказываемся на широком проспекте Сталина. Мы идем в гости к актерам. Часы, проведенные за столом в тесной и дружеской актерской семье, пусть завершат для читателя большое культурно-историческое полотно, развернувшееся перед ним в Ереване.

142

Об этом театре в 1941 году вышла в издании Арменгиза, в Ереване, книга С. Меликсетяна «Путь нашего театра». Читатель найдет в ней и немного древней истории и сведения о старых армянских актерах-классиках, на традициях которых воспитывался вкус советского актера в Армении, — о знаменитом Адамяне, Петросяне, Турьяне, Абеляне, актрисе Сирануш; историю постановок театра имени Сундукяна в Ереване, с упоминаниями о ряде современных крупных актеров театра — Вагарше Вагаршьяне, Джанибекане, Нерсесяне и многих других.

Круглый стол благоухает поздними, ноябрьскими розами. В их густой и пряный аромат вливается запах пира. Неизменные, любимые ереванцами травки: «авелук» времен Гомера, сперва высушенная, а потом разваренная, похожая вкусом на артишоки, подаваемая пресной, и «дандур» — упругие, сочные стебельки с круглыми мелкими листиками, маринованные с чесноком. Все, чем богат и вкусен армянский домашний стол, созданный руками рачительной хозяйки дома как отличное произведение искусства, разворачивается перед нами под доброй и радостной улыбкой хозяйки: густой ароматный «спас» разливается по тарелкам; благоуханная «долма» следует за ним; огромное блюдо плова, золотого от шафрана, в россыпи рисинок, с прижаренным в масле лавашом вокруг него; гроздья тяжелого сахарного винограда в вазах. Мужчины выпили, и начался разговор.

Заговорили о том, какую роль, вернее кого именно из людей и чью душу и чью судьбу, охотней всего сыграл бы на сцене каждый из сидевших за столом больших актеров. Если б не было готовых пьес, если б не было существующих ролей, если б спросили его, актера, писатели и драматурги, прежде чем написать пьесу, кого он по-настоящему, от души, хочет сыграть…

Подняв стакан с темно-красным «Айгешатом», первым взял слово высокий и смуглый трагик, молчавший до этой минуты, Рачиа Нерсесян, прекрасный исполнитель Отелло. Он родился в Турции, долго жил на Западе и перебрался в Советскую Армению тридцать лет назад.

— Я хотел бы сыграть ностальгию — тоску по родине западного армянина, — медленно начал он свою речь. — Знаете ли вы, что это такое? Родился и всю жизнь живешь среди чужого народа. Странно, сказочно, невероятно представить себе, — сном кажется, просто чьей-то выдумкой, — что есть своя страна, что ты идешь по улице — и армянин-милиционер на углу, читаешь вывески — вывески на армянском языке. Это невероятно представить западному армянину. И вдруг возможность выехать. Я хотел бы сыграть, как попадаю к себе на родину. Я был в Турции страховым агентом, простым страховым агентом, ходившим по чужим домам в поисках клиентов для чужого мне дела. Приехал сюда — стал артистом, народным артистом республики Армении. Я хотел бы сыграть человека, который нашел свою родину и в ней нашел себя!

От его речи прослезилась хозяйка, никогда не жившая на чужбине. Но каждый почувствовал в глубине сердца, что не было родины до Октябрьской революции и у тех, кто родился на родной земле. Словно большие окна распахнулись в звездное небо, — что-то очень дорогое, теплое подступило к сердцу: благодарность настоящему, живому, сегодняшнему, желание поработать для него.

Вторым взял слово веселый, громкоголосый комедийный актер Аветис Аветисян:

— А я бы хотел сыграть простого армянского колхозника, может быть, председателя колхоза, — такого колхозника, который переживает орошение земли. Писатель не понимает, что можно переживать воду, как большую страсть. Я хочу сыграть душу нашего народа; простой человек, он любит свою землю, он страдает вместе с ней от жажды, он хочет дать ей напиться, чтоб уродился хлеб, каплю по капле собирает, из камня достает воду, — и вдруг на землю идет враг, фашист, его сын уходит в армию. Тогда он работает, как вол; он хочет собрать невиданный урожай, он намерен поднять на врага колосья, он чувствует воду, как кровь земли. Я хочу так сыграть колхозника, чтоб жизнь его была большой страстью, чтоб зритель по-шекспировски пережил тему его жизни.