Путешествие по ту сторону
Шрифт:
– Она тебе понравилась? – обратилась Регина к Алексею.
– Я ее не разглядывал, – ответил тот.
Облаков не было, но земля находилась далеко, и разглядеть, что там, было трудно. По словам Али, приземлиться они должны в Навои, а потом поедут на машине. Когда Верещагин поинтересовался, какие еще города есть неподалеку, помощник Бачиева начал перечислять: Навои, Зарафшан, Учкудук…
– Так Бачиев живет в пустыне? – высказал догадку Алексей.
– Э-э… Нет сейчас никакой пустыни. Заселили давно. Теперь там города, поля, дороги проложены. Если бы
Когда вышли из самолета, жаркий воздух обжег лицо: трудно было поверить, что всего-навсего конец апреля. Летний белый костюм, который Алексей купил почти год назад, перед тем как отправиться на встречу с Сименко, сразу показался тяжелым и лишним. Пришлось снять пиджак и перебросить его через плечо.
– Хороший материал, – оценил Али, – хлопок.
В машине было прохладно, термометр на панели показывал + 21, шторки на окнах не пропускали солнце, и сквозь них едва можно было разглядеть, как проносятся в серой дымке холмы, редкие деревья. Над летящей навстречу трассой висел, казалось, расплавленный воздух.
Регина задремала. Али, посмотрев на нее, сказал:
– Плохо, что убили ее отца. Очень плохо.
Произнес это по-узбекски, но все равно очень тихо, словно гостья могла услышать и понять, о чем он говорит.
– В нашей стране таких вещей не бывает, – продолжил помощник. – Конечно, у нас тоже есть преступность, но такого количества наркоманов и безработных, как у вас, в Узбекистане нет. У нас люди уважают старших и никогда не спорят с ними. И вообще по пустякам не спорят. А вопросы принципиальные решают вместе. Не все, естественно, живут одинаково – есть богатые люди, есть бедные, у кого-то большой дом, у кого-то маленький, но каждый знает: надо трудиться, чтобы иметь что-то, а не отбирать у других…
Верещагин смотрел на спящую жену, на ее густые светлые волосы, на едва заметную родинку на щеке – все было знакомым и любимым, но почему-то сейчас Регина показалась ему какой-то иной, не такой, какой была еще сегодня утром или день назад, какой была все последние месяцы. Она показалась ему не родной, как обычно, а чужой. Два чувства боролись в нем – любви к жене и отрешенной созерцательности, как будто Алексей разглядывает красоту, ему не принадлежащую, и не рискует приблизиться к ней, опасаясь того, что на этом движении все очарование любви и закончится.
– Вас ведь тоже хотели убить, – долетел до него издалека голос Али.
Верещагин кивнул и вдруг вспомнил, что не говорил ни ему, ни Бачиеву о том, что в них с Региной стреляли. Откуда он знает?
Али тут же объяснил, словно прочитал его мысли:
– Я вам звонил, но вас не было, а секретарь сказала, что было какое-то покушение…
– Меня с кем-то перепутали, – улыбнулся Алексей. – Или мою машину.
– Страшное время, – вздохнул Али. – У нас тоже было страшное время. Двадцать пять лет назад у нас было – как у вас тридцать седьмой год. Очень многих достойных, уважаемых людей арестовали, обыски делали. Вы, конечно, знаете, что отца Маджида Наримановича тоже арестовали, а он уже пожилой человек был. Знаете, да?
– Конечно, –
– Именно так, – подтвердил Али. – Обыск делали, какие-то деньги нашли. «Откуда?» – спросили. А Нариман Бачиевич всю жизнь копил, и его отец Бачи Саидович тоже копил. Очень они скромно жили. Все копили, копили… А пришли те следователи из Москвы, русский и один армянин, и все забрали. Потом, конечно, кое-что вернули, когда этот наш тридцать седьмой год закончился. Но Нариман Бачиевич в тюрьме умер. Вот так все грустно у нас было до независимости…
Али снова посмотрел на Регину.
– У вас очень красивая жена. Прямо как дух воздуха, как прохлада в самый жаркий день.
Он, видимо, догадался, что Регина не спит, и произнес это по-русски.
– А сколько у вас жен? – спросила Регина, открывая глаза и выпрямляясь. – Ведь вам можно иметь четыре?
– Ха-ха, – рассмеялся Али. – У меня всегда была только одна Гульчахра. Она мне родила троих сыновей. Теперь у меня есть внуки и одна внучка. Но моя Гульчахра очень умная женщина и сказала мне, чтобы я завел себе молодую жену, пусть бы та ей помогала. Она даже показала мне хорошую девушку из уважаемой семьи. И тогда я женился – в прошлом году. Скоро у меня будет еще один сын.
– Сколько лет вашей второй жене? – спросила Регина.
– Молодая, – уклончиво ответил Али и показал за окно. – Вон там, на холме, стены очень старой крепости. Ученые говорят, что городу более двух тысяч лет.
Верещагин посмотрел сквозь шторку, но ничего не увидел.
– А у Маджида Наримановича есть жены? – прозвучал за его спиной голос Регины.
Али не ответил.
– Сколько их у него? – настаивала Регина.
– У него нет жен. Его жена умерла давно, и он до сих пор не может ее забыть.
Через час свернули с дороги и совсем скоро увидели пальмовую рощу, окруженную белыми стенами. В раскаленном воздухе роща, казалось, парила над землей, опоясанная белым ремешком. «Видение» было таким неожиданным и таким красивым, что Верещагин поразился.
– Это что, мираж? – прошептала Регина, тоже удивленная. – Прямо как из сказки Шехерезады.
– Просто только здесь на двести квадратных километров округи нашли артезианскую воду, – объяснил, улыбнувшись, Али.
Они проехали ворота и сразу оказались в тени. А когда вышли из машины, почти не почувствовали разницы между искусственной прохладой салона автомобиля и воздухом оазиса. Лестница с широкими мраморными ступенями вела на террасу, окружающую огромный дом, похожий на дворец правителя из восточной сказки. Регина смотрела на дом восхищенными глазами.
– Эмираты отдыхают… – произнесла она наконец.
Из дома вышел человек в золотом халате и начал величаво спускаться по ступеням. Это был Маджид Нариманович Бачиев. Подойдя, он обнял Алексея, поприветствовал Регину легким наклоном головы, поинтересовался погодой в Петербурге.
– У нас весна, но по сравнению с вашим раем – там холодрыга, – ответила Регина.
Бачиев вежливо выслушал, но обращался он не к ней. И, словно намекая на это, обратился по-узбекски к Алексею:
– Ты давно у нас не был. Очень заметны изменения?