Путешествие в Эдем
Шрифт:
Джон Рид благоразумно ретируется и выходит во двор. Там колонна разоружённых «ударниц» в плотном окружении возбуждённых солдат и матросов. Победители спорят, кому уводить ударниц, дошло до драки.
СОЛДАТ-ПАВЛОВЕЦ К нам надыть вести, в Павловский полк! Там у нас — штаб!
МАТРОС Дык, у нас свой штаб есть! Вша пехотная!..
К ссорящимся подходит Антонов-Овсеенко, внимательно выслушивает.
АНТОНОВ-ОВСЕЕНКО Поскольку главный штаб воинских сил революции находится в Павловском полку, то и пленных следует
Павловцы радостно гогочут, матросы недовольно гудят. Пленные «ударницы» охают и повизгивают. Наиболее смекалистый матрос напяливает солдатскую папаху и пристраивается в солдатский строй. Конвой уводит «ударниц».
МАТРОСЫ (вслед) Пошли-поехали! (дружно свистят) Павловские невесты!.. Сегодня павловцы жениться будут… Гы-гы-гы! Павловцы, зовитя на крестины!.. Невесты, веселей, с песней!
У центрального выхода стоит большой ящик с надписью «Достояние революции». Двое урок шмонают выходящих из Зимнего участников штурма. Делают это они очень споро и профессионально. Ценные вещи (золото, драгоценности, серебряную посуду, старинные часы, шкатулки, статуэтки и пр.) складывают в ящик. Менее ценное просто бросают на пол. К уркам подходит Иван с рулоном кожи под мышкой и со страусиным пером в папахе.
1 УРКА (Зачитывает бумажку) Приказ Военно-революционного комитета!.. Во избежание мародёрства и расхищения народного достояния обыскивать всех, выходящих из Зимнего дворца!
Брезгливо осмотрев кожу, швыряет её на пол, ловко ощупывает ИВАНА с ног до головы. Иван от щекотки смеётся.
ИВАН Мотри, вошек не нахватай…
1 урка брезгливо вытирает руки о бархатную портьеру, заглядывает в пустой чайник, пожимает плечами, к нему поворачивается 2 урка.
2 УРКА Есть что?
1 УРКА Не-а… Что за народ пошёл — украсть, и то толком не умеют!
2 УРКА Да нам и хватит пока, а то не унесём.
Иван «под шумок» нагибается к лежащей на полу коже. 1 урка выхватывает перо у него из папахи, вставляет сзади в разрез шинели и отвешивает мощнейшего пинка. Иван, открывая головой дверь, вылетает наружу.
1 УРКА Лети, птичка! Стравус чухонский.
Урки берут ящик и, сгибаясь от тяжести, выносят на улицу. Там на мостовой сидит Иван, потирая ушибленные места и печально рассматривая сломанное перо. Под левым глазом набухает новый темно-лиловый синяк.
ИВАН (со слезами) За что боролись!..
Урки сворачивают за угол.
1 УРКА (кряхтя от натуги) Куда несём-то?
2 УРКА В Смольный, твоюбогамать!..
1 УРКА Ну, ты и шутник, товарищ Путин!
Оба урки смеются. Тёмная улица. На углу стоят Иван с громадным синяком и Рабочий.
ИВАН И куды мы таперь?..
РАБОЧИЙ Не знаю, товарищ солдат… Может в Смольный?
ИВАН А Ленин — тама?
РАБОЧИЙ А щас все там!
ИВАН Ух, ты! Таперя я его обязательно найду!..
Рабочий и Иван идут по улице. На
ИВАН Погодь!.. Сперва надо-ть это… Вместе с народом…
Иван и Рабочий, обгоняя революционных люмпенов, бегут к винному складу.
У дверей винного склада, запертых на амбарный замок, небольшой импровизированный митинг. На шатком возвышении из разбитых винных ящиков уже стоит опухший всклокоченный матрос с «Авроры», как был — в подштанниках, но в распахнутом бушлате и с маузером в большой кобуре на ремешке, перекинутом через плечо.
ВСКЛОКОЧЕННЫЙ МАТРОС Това-ри-щи!.. Хто выдумал сухой закон на наши трудящие головы?..
Толпа безмолвствует. Только лунный свет плывет по ее суровым, мертвенно-бледным, синим и сизым лицам.
РАБОЧИЙ (подумав) Николай кровавый!
ВСКЛОКОЧЕННЫЙ МАТРОС Верно, товарищ! (всхлипывает) Доколе?!. (Матроса начинают душить рыдания) Доколе мы будем терпеть монахри… монархический произвол?! Това-ри-щи!.. Все на борьбу с пережитками царизьма! Пей-гуляй, мировой пролетарият, наше время пришло!
Матрос, картинно развернувшись, делает несколько точных выстрелов в амбарный замок. Искромсанный пулями замок, подергавшись, со щелчком открывается и безжизненно повисает на одной петле. Толпа при помощи ружейных прикладов, костылей, прочего подручного инструмента сносит в щепки двери склада и ломится внутрь. Задние лезут по головам передних, слышны выстрелы, бульканье и звон разбитых бутылок. Звучат «Интернационал» и разудалые кабацкие песни. Ликование пьяниц, пьющих папахами, бескозырками, котелками; безногих калек, лакающих из сточных канав; Ивана — то ловящего винную струю ртом, то черпающего чайником вино из сточной канавы.
ИВАН Ик! Вот это, панимашь, ре-во-лю-ция!..
Коридор Смольного. Троцкий, Ленин, Рахья и Познанский. Охрана бдит, вожди разговаривают. К ним подходит интеллигентный большевик.
ИНТЕЛЛИГЕНТНЫЙ БОЛЬШЕВИК (застенчиво, указывая рукой куда-то наискось по коридору) Лев Давыдович, там товарищ Цюрупа в обмороки падает… Так, не одолжите ли рублей десять — до завтра?
ТРОЦКИЙ?
ЛЕНИН (вмешиваясь) Това-ищ! Эта пъ-ёблема й-ешается пъёсто!.. Ка-яндашика не найдётся?
Рахья подаёт Ленину карандаш, Ленин пишет на маленьком клочке бумажки, приложив его к стене.
ЛЕНИН Выдать… (обалдевшему Большевику) Сколько, товай-ищ?
ИНТЕЛЛИГЕНТНЫЙ БОЛЬШЕВИК (напряженно сглотнув) Десять…
ЛЕНИН Десять… (пауза) Миллионов… Юблей… Вне всяких пъявил… и в изъятие из этих пъявил!.. А подпись?.. Как мы тепей называемся?
Присутствующие напряженно задумываются.
ЛЕНИН (раздражённо) Только не минист-ями! Гнусное, истъёпанное буйжуазное название!..