Путешествие в Криоцен

Эллисон Старый Ирвин

беге на длинную дистанцию копач побеждает всех маусов неоцена, но Ирвин

сильнее в коротком рывке — скорость гепардов голоцена плюс ещё десять, —

а разогнаться до приличной и могущей спасти скорости в деваносто пять

километров в час, — чёрные охотники своим жертвам предусмотрительно не

дали. Крики жертв и торжествующее скрипение охотников довершило всю

картину.

Когда самые могучие зубы криоцена прикончили и согудали

копачей, от них остались лишь внутренности и самые мелкие кости — зубы

Ирвина не боятся прогрызать их, чтобы добраться до костного мозга. Когда

все насытились и ушли, из седой воды за ними ещё долго наблюдала

одинокая тёмная тень, только что поймавшая крупного — c мелкую утку из

голоцена — берегового зеркального воробья (семсейство

Passerspeculaceae), чей белый окрас перьев слепит насекомых и мелких

рыбок, становящихся этой птице лёгким обедом. Самые острые зубы в

истории, вдвое острее даже зубов вымершей бушли, появились у обладателя

этой тени, Мрачного жнеца (Peaper atrum). Водный маус, потомок чёрного

прыгуна из неоцена, буро-чёрный в пятнышку для лёгкого нагрева на

утреннем Солнце, размером с морского котика голоцена, но с «бобриного»

типа узорчатым — маскировка в водной ряби для крайне подвижной части

тела этого зверя — хвостом и целыми четырьмя одинаково развитыми

ластами. Последнее качество делает этого морского мауса самым

маневренным животным в истории Земли, способным на самую крутую по

степени быстрого разворота на месте атаку на рыбу и других животных в

рывке на короткой дистанции. Сейчас он вышел на берег полакомиться

падалью, но маленький копач, отставший от уцелевшей стаи, быстро

опередил его. Ненадолго, ибо Жнец начал кричать на частотах ультразвука,

оглушая наземное животное так же, как он привычно глушит в море рыбу.

Когда оглушённый мелкий копач, сильно дезориентированный и страдающий от

боли в ушах, попытался убежать, водное животное в три прыжка подбежало к

нему и убило одним метким укусом в слабый ещё детский череп.

Взрослые копачи не боятся криков Жнеца и сами могут его помять, но детёныши не

защищены от них сформированным головным шлемом и двойной костью под ним,

гасящей особо высокий ультразвук. Сам Жнец использует ультразвук и как

эхолот, охотясь среди водорослей, где видно намного хуже, и может нырять

на триста метров в глубину во мрак за обильной жизнью. Там его глаза

бесполезны, так что слух с эхолотом-глушилкой очень хорошо помогают

маусу в добыче пищи для себя и семьи. Как у всех морских маусов мира

неоцена и криоцена,

губы у него смыкаются за зубами, что закрывает рот

при нырянии, как это происходит для предотвращения попадании земли в рот

у слепышей и землекопов из эпохи голоцена. К слову, слепыши и землекопы

в криоцене и неоцене тоже есть, и все они своим образом жизни хоть и

были маусами, аналогичны таковым в голоцене.

Вот и сейчас, добыв двадцатикилограммового детёныша копача, он понёс его в зубах в

сплетённые из терна симбиотического (Verper symbiotical) — последнего

уцелевшего лишь на экваторе вида тернового дерева — дом, где ждала его

самка-жена и три детёныша. Это дерево образует трёх-четырёхметровый

эллипсоид с камерами, полый внутри, и Жнецы убивают вредителей растения,

живя в нём, и не давая растению страдать от насекомых и мелких маусов.

Такой симбиоз выгоден морским охотникам и последнему в истории терну в

равной степени. Выгоден он и опушённым воробьям, гнездящимся только на

верхушках этих «домов». Их сородичи, пёстрые с тёмными узорами,

остроклювые и крепкие, быстрокрылые и агрессивные воробьи-стрелы

(семейство Passerowaceae), заняли все авларовые рощи и кустарниковые

прерии, и охраняют их даже от мелких маусов, отгоняя их от коры молодых

деревьев. спасая растения, они едят их семена и цветы, а также очень

лакомых до этого источника питания насекомых и мелких птиц с маусами.

Древесная форма авлара выделяет для них смолу, которая возмещает им

некоторую нехватку сахаров в семенах и фауне. Этот симбиоз пошёл ещё

дальше: живя стаями наподобие общественных ткачей голоцена, но куда

более утеплённые, воробьи-стрелы более специализированы как охранники

авлара. Тут есть и аналог социально-возрастных ролей: более разноцветные

мелкоклювые птенцы убивают «мелочь» и чистят гнёзда с перьями друг

друга, а вдвое более крупные красно-фиолетовые взрослые с кривыми,

значительно зазубренными мощными клювами и более «бронированными» яркими

перьями — крупную добычу, давая своим потомкам пищу и опыт охоты. Тут

гнездо тоже взрослые из терновой лианы, подвида терна симбиотического.

Если рядом с местом всходы семечка терна растёт древесная или

кустарниковая стадия жизни авлара, то терн становится не шаром на берегу

моря или реки, а опушённой, смолистой, в обильных плодах, прочной

лианой, а воробей-стрела помогает расти и ему тоже, делая из него

цельное, с лабиринтом камер, гнездо для сотен особей-сородичей! Смола