Путешествие внутрь страха
Шрифт:
— Я не очень хорошо владею французским, — спокойно промолвил он. — Не могли бы вы повторить?
— Я хочу, чтобы меня высадили.
— Месье Грэхем, не так ли?
— Да.
— Сожалею, месье Грэхем. Вы опоздали. Лоцманский катер уже отплыл. Вам следовало…
— Знаю. Но мне совершенно необходимо. Нет, я не сошел с ума. Я понимаю, что при обычных обстоятельствах это невозможно. Обстоятельства чрезвычайные. Я заплачу за потерянное время и неудобства.
Эконом пришел в замешательство:
— Зачем? Вы больны?
— Нет. Я… — Грэхем запнулся. Ему хотелось откусить себе
— Боюсь, это невозможно, — сухо проговорил эконом. — Вы не понимаете…
— Все, что я прошу, — отчаянно прервал его Грэхем, — отойти немного назад и вызвать катер. У меня есть деньги, я готов заплатить.
Эконом раздраженно улыбнулся:
— Корабль, месье, не такси. Мы возим груз, у нас график. Вы ничем не болеете, и…
— Я же сказал: у меня веские причины. Если вы только позволите увидеться с капитаном…
— Месье, спорить бесполезно. Я не сомневаюсь, что вы способны и готовы оплатить вызов лодки из гавани. Это, однако, не имеет значения. Вы утверждаете, что не больны, но у вас есть причины. Поскольку они могли прийти вам в голову только в последние десять минут — не обижайтесь, мне кажется, что ваши причины не очень важные. Лишь самые убедительные и достоверные причины, касающиеся вопросов жизни и смерти, могут заставить нас остановить судно ради удобства одного пассажира. Если вы мне такие представите — я, разумеется, немедленно доложу о них капитану. Если же нет — боюсь, вашим причинам придется подождать до Генуи.
— Я вас уверяю…
Эконом грустно улыбнулся:
— Не сомневаюсь в вашей честности, месье. К сожалению, нужно нечто большее, чем уверения.
— Отлично, — огрызнулся Грэхем. — Раз вы настаиваете на подробностях — я их дам. Я сейчас узнал, что с нами плывет человек, севший на пароход специально, чтобы меня убить.
Лицо эконома стало непроницаемым.
— В самом деле, месье?
— Да. Я… — Что-то во взгляде собеседника его остановило. — Вы, похоже, решили, что я то ли пьян, то ли сошел с ума.
— Вовсе нет, месье. — Между тем мысли эконома читались яснее ясного: он принял Грэхема за очередного чокнутого, с которыми порой сталкивался по работе. Такие люди раздражали, потому что тратили время эконома, но он держался с ними терпеливо. Злиться на чокнутых бесполезно. Кроме того, имея с ними дело, он всякий раз еще больше убеждался в собственном уме и здравомыслии — качествах, которые, не будь владельцы компании столь близоруки, давно выдвинули бы его в совет директоров. К тому же про этих чокнутых, вернувшись домой, можно порассказать приятелям. «Только представь, Беппо! Англичанин — с виду нормальный, а вот винтиков не хватает. Вбил себе в голову, что кто-то хочет его убить. Воображаешь? Это все от виски. Я ему говорю…» А пока с Грэхемом надо себя вести обходительно и тактично. — Вовсе нет, — повторил эконом.
Грэхем начал терять самообладание.
— Вам требовались причины. Я вам их излагаю.
— Внимательно слушаю, месье.
— Банат. «Ба-нат». Он румын. Он…
— Одну секунду, месье. — Эконом
— Когда вы перебили, я как раз собирался сказать: он путешествует с фальшивым паспортом.
— И кто же он?..
— Тот пассажир, что сел на корабль сегодня днем.
Эконом снова сверился с бумагой:
— Каюта номер девять. Месье Мавродопулос, греческий коммерсант.
— Так у него написано в паспорте. А настоящее имя — Банат, и он румын.
Оставаться учтивым эконому стоило немалых усилий.
— Какие у вас доказательства, месье?
— Если свяжетесь по радио с полковником Хаки из турецкой полиции в Стамбуле, он подтвердит мои слова.
— Это итальянское судно, месье. Мы вышли из турецких вод и обращаться по таким вопросам можем только в итальянскую полицию. Да и в любом случае беспроводная связь у нас только для навигации — это все-таки не «Рекс» и не «Граф Савойи». Вам придется потерпеть до Генуи. Там полиция разберется с вашими обвинениями относительно фальшивого паспорта.
— Да мне плевать на его паспорт, — рассвирепел Грэхем. — Я вам говорю: этот человек намерен меня убить.
— И почему же?
— Ему заплатили, вот почему. Теперь понимаете?
Эконом поднялся на ноги. Он долго был терпеливым; настало время проявить твердость.
— Нет, месье. Не понимаю.
— Если не понимаете вы — дайте мне поговорить с капитаном.
— Нет никакой нужды, месье. Я понял достаточно. — Он посмотрел Грэхему в глаза. — С моей точки зрения, существует два благожелательных объяснения. Либо вы приняли месье Мавродопулоса за другого, либо вам приснился дурной сон. В первом случае рекомендую не повторять свои слова перед кем-либо еще; я человек рассудительный, но если услышит месье Мавродопулос — может счесть за оскорбление. Во втором — советую немного полежать у себя в каюте. И помните: никто вас на корабле не убьет. Здесь слишком много народу.
— Да как же вы не видите… — закричал Грэхем.
— Я вижу, — мрачно произнес эконом, — что существует и третье, менее благожелательное объяснение. Возможно, вы сочинили эту историю, потому что по каким-то другим, тайным, причинам хотите сойти на берег. Если так — сожалею. История ваша смехотворна. Как бы то ни было, пароход остановится в Генуе, не раньше. А сейчас извините, мне надо работать.
— Я требую отвести меня к капитану.
— Когда уйдете — закройте, пожалуйста, за собой дверь, — весело отозвался эконом.
Грэхем возвратился в каюту; от злости и страха мутило. Он закурил и попытался рассуждать трезво. Можно пойти прямиком к капитану. Секунды две Грэхем обдумывал эту идею. Если он… Да нет, выйдет одно бессмысленное унижение. Капитан — даже если удастся до него добраться и заставить слушать — наверняка примет рассказ с еще меньшим сочувствием. И у Грэхема все так же не будет доказательств. Даже если получится убедить капитана, что в словах Грэхема есть доля истины, что он не страдает паранойей, — ответ останется прежним: «Никто вас на корабле не убьет. Здесь слишком много народу».