Путешествия Дюмон-Дюрвиля
Шрифт:
На островах Фиджи Дюмон-Дюрвилю очень понравились местные жители: высокие, пропорционально сложенные, дружелюбные. Но из восемнадцати дней, которые «Астролябия» провела на островах Фиджи, четырнадцать лил бесконечный дождь и беспрерывно штормило. Естественно, что это помешало проведениям работ, хотя, как заметил Дюмон-Дюрвиль, «у нас есть основания предполагать, что каковы бы ни были результаты проделанных нами исследований, они заслуживают уважения и интереса мореплавателей и географов. И если последующие экспедиции выполнят в северной части такие же исследования, которые «Астролябия» провела в южных районах островов
Да, плавание было не из легких. Со свойственной ему прямотой Дюмон-Дюрвиль напишет в своем дневнике: «Введенный в заблуждение рассказами об относительно легких путешествиях «Урании» и «Ракушки», о которых говорили чуть ли не как о прогулках, экипаж, видимо, рассчитывал, что то же самое повторится и на «Астролябии». Но не единожды на собственном опыте и самым жестоким образом я убеждался, что это не так. Истинной целью исследовательского путешествия являются поиски неведомых земель или же тщательные исследования тех земель, которые еще недостаточно известны. При этом далеко не всегда удается избежать опасности или обойти все встречающиеся на пути подводные камни». И все же, добавляет он, «если бы я мог предвидеть, что испытанные нами жестокие невзгоды и тяжелейшее плавание, потребовавшее напряжения всех сил, будут с таким безразличием встречены в морском министерстве, я бы с большим вниманием отнесся к безопасности моих товарищей во время путешествия».
Однако то, о чем пишет Дюмон-Дюрвиль, относилось к одному конкретному случаю, когда он не изменил курс корабля, несмотря на явное беспокойство команды, и в приведенных выше словах есть несомненно некоторый привкус горечи. А вообще-то, команда была хорошая. И то, что люди уставали, в этом, наверное, не было ничего удивительного — трудное было плавание.
…Когда Дюмон-Дюрвиль плыл мимо островов Аоялти, ему не раз приходила в голову мысль — он даже запишет
это в своем дневнике, — что следы экспедиции Лаперуза следует искать где-нибудь на одном из здешних берегов. Но исследовать западное побережье этих островов «Астролябия» должна была — так значилось в полученных инструкциях — лишь на следующий год. Если бы только Дюмон-Дюрвиль знал, что разгадка тайны Лаперуза находилась всего лишь в четырех-пяти днях пути от тех мест, где пролегал его маршрут!
Дюмон-Дюрвиль был не очень доволен результатами исследования южного берега Новой Британии. Непрерывный ливень, ветер, плохая видимость — все это сильно мешало. И, однако, определенные результаты были достигнуты: была нанесена общая конфигурация примерно стомильной береговой линии, до этого весьма условно нанесенной на карту, более точно определено положение нескольких островов и, главное, достигнута уверенность в том, что последующие экспедиции, если только погода окажется благоприятной, несомненно сумеют в продолжение начатых работ дополнить полученные результаты.
Северные берега Новой Гвинеи. Молуккские острова. Вот остров Амбоин. Отсюда Дюмон-Дюрвиль посылает морскому министру подробный рапорт обо всем сделанном экспедицией с момента выхода из Порта-Джэксона и вплоть до прибытия на остров, а также копии большого числа изготовленных моряками «Астролябии» карт.
Воспользовавшись длительной стоянкой, Дюмон-Дюрвиль отдает распоряжение пополнить съестные припасы. Свежее мясо вместо надоевшей солонины, много
«Я рассчитываю, — писал он в письме морскому министру, — покинув Амбоин, отправиться в Тасманию, посетить столицу Тасмании — Хобарт-Таун; со времен д'Антркасто ни один французский корабль не входил в его гавань. Затем я отправлюсь к берегам Новой Зеландии с тем, чтобы исследовать ее западное побережье, так же, как мы исследовали ее восточное. Оттуда мы направимся в Торресов пролив и возвратимся во Францию».
Но его планы были неожиданно нарушены.
В сентябре 1813 года английское судно «Хантер», шедшее из Калькутты и побывавшее в Новой Голландии, прибыло на Фиджи. Здесь, как рассказывал впоследствии один из офицеров этого судна, Питер Диллон, выяснилось, что на островах обитает несколько европейцев. Некоторые из них попали на Фиджи в результате кораблекрушения, другие были дезертирами, а были и такие, которых высадили за те или иные проступки с судов, побывавших тут до «Хантера».
Случилось так, что между жителями городка Вилен на побережье Сандал-Вуд вспыхнула ссора. В последовавших за этим беспорядках почти все эти европейские моряки были убиты, за исключением двух человек — Мартина Бухер-та родом из Штетина и англичанина Вильяма Вильсона. Бухерт и матрос-индиец по имени Чулия, который тоже жил на этом острове, нашли себе прибежище на борту «Хантера». Опасаясь расправы, они обратились к капитану «Хантера» с просьбой, чтобы он высадил их — судно должно было дальше идти в Кантон — на первом попавшемся клочке земли. Капитан Робсон согласился.
Судно покинуло Фиджи двенадцатого сентября, а двадцатого подошло к острову Тукопия или Тикопиа. Бухерт и матрос-индиец вместе со своей женой, которую он вез с Фиджи, были, как они и просили, высажены, и корабль продолжил свой путь.
Прошло тринадцать лет. Тринадцатого мая 1826 года парусник «Св. Патрик» под командованием теперь уже капитана Диллона по пути из Вальпараисо в Пондешири оказался вблизи Тукопии. Движимый естественным любопытством, Диллон решил зайти в гавань, с тем чтобы узнать, какова судьба оставленных здесь Бухерта и Чулии.
Едва только корабль бросил якорь, как к судну подошла лодка, в которой, улыбаясь, сидел Мартин Бухерт.
И он, и Чулия рассказали Диллону, что местные жители встретили их радушно, что они чувствуют себя здесь спокойно и живут хорошо и что с тех пор, как они высадились на этом острове, к нему подходили только два английских китобойных судна, оба примерно год назад.
Чулия привез немного фруктов, поросенка. И покрытый ржавчиной серебряный эфес шпаги, который он отдал матросам в обмен на пригоршню рыболовных крючков.
Вот с этого эфеса, собственно, все и началось.
«Откуда у вас взялась эта рукоятка?» — спрашивает Диллон. «Она уже давно у Чулии, — отвечает Бухерт. — И видел ее у здешних аборигенов еще тогда, когда только попал на остров. У них немало всякого другого добра: несколько железных шипов и стержней, европейской работы топоры, черенок серебряной вилки, ножи, чашки».
«Но откуда все это? Что, здесь какое-нибудь судно затонуло?!»— восклицает Диллон. «Не здесь, — отвечает Бухерт. — Местные жители утверждают, что примерно в двух днях пути, если плыть на пироге, с подветренной стороны лежит группа островков. Все эти предметы оттуда».