Путешествия Элиаса Лённрота. Путевые заметки, дневники, письма 1828-1842 гг.

Лённрот Элиас

ПРЕПОДАВАТЕЛЮ КЕКМАНУ (по-фински)

Каяни, 8 мая 1835 г.

Дорогой друг!

С тех пор как я около месяца тому назад отправил тебе письмо из Кухмо, я почти все время пробыл на рус­ской стороне от границы. Сначала из Кухмо прошел 7 миль до села Репола, затем — 12 до Рукаярви, оттуда — 8 в Юшкюярви, далее — 8 в Ухтуа, оттуда — 1 ¹/₂ в Ювялахти, затем — 3 в Вуоккиниеми и там — 3 в Кивиярви, откуда наконец вернулся на свою сторону. Кроме перечисленных мест заходил по пути в несколько мелких деревень, пройдя за пять недель всего 80 миль. Рун записал в разных местах целую книгу. Они могут послужить дополнениями и поправками к «Калева­ле», но я пока еще не успел определить, что куда отнести. Пожалуй, лучше все-таки напечатать то, что уже подго­товлено, а со временем добавить все, что еще удастся собрать. Потому что если сейчас начать дорабатывать, то это задержит издание прежних. Я всегда считал, что чем дальше от границы, тем больше рун, но теперь убедился, что это не так. В Рукаярви —

погосте, расположенном при­мерно в десяти милях от Белого моря, руны исполняются очень редко, а оттуда в сторону побережья они, по слу­хам, исчезли почти полностью. В этих краях русские песни совсем вытеснили финские [105] . Когда мы от Рукаярви подни­мались вверх по реке Кемь к Юшкюярви, то по дороге в некоторых деревнях, а также в самом Юшкюярви мне спели немало рун. В Ухтуа я повстречал прежде мне не­знакомого мужчину по имени Ямала [106] , который сначала обещал за пять рублей петь целый день с утра до вечера, но увидев, что карандаш в моей руке двигается быстрее, чем он ожидал, решил переиграть. Теперь он брался спеть двадцать рун подлинней за ту же плату и остальное, что припомнит, за добавочную оплату. Так я и записывал целый день только от него. Рядом сидел мальчуган и пос­ле каждой руны делал отметку на палке. Уже стемнело, когда Ямала спел обещанное количество рун, а на другой день до полудня я записывал от него же руны покороче. Когда я кончил, собрались деревенские девушки, которые начисто освободили мой карман от двадцатикопеечных монет. Таким образом, здесь и в других деревнях я запи­сал довольно много рун. Если бы у меня было время, я с удовольствием отправился бы вновь вдоль границы до самой Лапландии, хотя вряд ли удастся выбраться туда раньше следующего года. После этого мне хотелось бы направиться в другую сторону, вдоль границы вплоть до Ладожского озера. Пограничные районы все же наиболее богаты песнями.

105

Имеется в виду — карельские.

106

Ямала — Сиркейнен, Варахвонтта, один из редких из­вестных по имени рунопевцев деревни Ухтуа (ныне поселок Калева­ла). В путевых заметках о поездке 1834 года Лённрот упомянул вдову Магро, которая больше других спела ему песен.

В прошлый раз я писал, что мне хотелось бы совер­шить более продолжительную поездку за счет Академии [107] , и ты посоветовал мне написать прошение канцлеру, но, подумав и взвесив все еще раз, я решил отказаться от этого. И не потому, что считаю такую поездку бесполез­ной, но, если даже она окажется удачной, я все же сомне­ваюсь, смогу ли я сделать столько, чтобы оправдать из­держки. А если не смогу, то станут говорить, что я бес­полезно трачу казенные средства. Лучше поехать на свои деньги, тогда, если даже потрачу их впустую, меня никто за это не упрекнет. Так что решил совсем выбросить из головы эту затею, но хотелось бы, чтобы кто-нибудь дру­гой был отправлен в поездку с таким заданием. Это было бы нужное для Финляндии дело. [...]

107

Российская Академия наук.

Как ты находишь объяснение, полученное нынче мною относительно слова Сампо [108] , по которому Сампо обознача­ет всю нашу Землю, а из-за звездного неба оно получило второе название — «пестрая крышка?» По-моему, недурно, особенно если вспомнить его первоначальное название у лопарей sabme, которое у финнов легко переиначилось в sampo. По этой версии все войны за Сампо являлись бы отражением завоеваний финнами лопарских земель. [...]

ФОХТУ ВИКМАНУ (Черновик письма)

108

Сампо — волшебная мельница, символ благополучия в «Калевале». В народных эпических песнях сампо семантически многозначно. Отсюда и множество толкований как этимологии слова «сампо», так и семантики образа. Наиболее известна теория Сетяля-Харва, которая рассматривает сампо как мифологический мировой столб (или его культовое изображение), упирающийся в Полярную звезду, вокруг которой вращается звездное небо. Представления о ми­ровом столбе имеются в мифологии многих народов, в том числе у скандинавов, мифология которых, по предположению иссследователей, могла оказать влияние на представления о мире у финнов и карел.

Кианта, 30 августа 1835 г.

После того как писал тебе последний раз, я направил­ся в Россию, где посетил деревню Лапукка по ту сторону границы. Заморозки почти везде погубили урожай, так что ячмень, к примеру, скосили косами и даже не обмолотили. Видать, для них будущий год будет очень тяжелым. Хоть на пожогах и сохранилось кое-что, но этого так мало, что зерна не хватит даже на семена. Может, на той стороне дела обстоят лучше. Эту неделю еще похожу с попами на кинкери, а затем не задерживаясь вернусь через Пуоланка. Через неделю, вероятно, покину эти края.

ПРЕПОДАВАТЕЛЮ КЕКМАНУ

Каяни, 18 сентября 1835 г.

Мой дорогой брат!

Только что вернулся домой через Кианта, Пуоланка, Хюрюнсалми с русской стороны, где странствовал около

шести недель и прошел в общей сложности шестьдесят миль. Благодарю тебя за те три письма, которые пришли за время моего отсутствия. Слова, которые ты просишь объяснить в «Калевале», я подыскал и постараюсь отпра­вить этой почтой. Присылай и впредь поболее, я постара­юсь объяснить, что знаю. За последнюю поездку опять накопилось несколько сот новых пословиц и загадок. Как только перепишу их, сразу же вышлю их тебе или твоему брату в Оулу. Пробовал упорядочить загадки лучшим об­разом, чем у Ганандера [109] , у меня оказалось сотни полторы новых, кроме того, нашлись более удачные варианты неко­торых старых. [...]

109

Имеется в виду сборник финских загадок, опубликованный Ганандером в 1783 году.

Мийхкали Перттунен, сын Архиппы

Рунопевцы Юрки Малинен, сын Онтрея, и Охво Хоманен

Деревня Вуоннинен

Латваярви

Кладбище в Луваярви

Плакальщица из Ювялахти

Вид на Ченаниеми

Девушка Окахви из Ювялахти

Деревня Ювялахти

Деревня Венехъярви

Супружеская пара из Венехъярви

Деревня Вуоккиниеми

Порог Кёуняс

Мальчик из Кивиярви

Седьмое путешествие 1836 — 1837 гг.

Еще в 1835 году Лённрот задумал совершить поездку по всем тем местам, где бытует финский язык, и с этой целью хотел обратиться в уни­верситет за помощью, но не осуществил своих замыслов. Ему удалось выехать лишь осенью 1836 года, когда Финское литературное общество выделило для этого средства.

Эта поездка оказалась самой продолжитель­ной и была совершена в двух направлениях — на север и юг. Сначала Лённрот отправился на север, в деревни Ухтуа, Куусамо, Кереть, Ковда, Кандалакша, Кола, Инари, Соданкюля, Куолаярви, а дальше через Куусамо и Кианта в мае 1837 года вернулся в Каяни. Затем Лённрот отправился на юг, сначала в деревни Вуоккиниеми и Репола, а оттуда в финляндскую Карелию, где пробыл до поздней осени, как об этом свиде­тельствует прилагаемый путевой очерк.

В ФИНСКОЕ ЛИТЕРАТУРНОЕ ОБЩЕСТВО

[Отчет]

Каяни, 8 марта 1838 г.

В письме от 28 февраля 1836 года Финское литератур­ное общество предложило мне совершить очередную по­ездку по сбору финских рун и прочих видов народного творчества, которые, передаваясь из уст в уста, могли со­храниться до сих пор, но которые еще не записаны. Обще­ство выделило мне для этого тысячу рублей. После того как мне был милостиво предоставлен отпуск сроком на год, составили и план поездки: сначала я должен был по­бывать у финнов, живущих в пограничных районах к севе­ру отсюда, а затем совершить поездку на юго-восток, ча­стично по территории России, частично — Финляндии.