Путешествия по Африке
Шрифт:
День за днем ожидали мы теперь прибытия экспедиции, но выяснилось, что Багит-бей пока что направился в Тангази, и до его прибытия прошла еще вся первая половина ноября. Гауаш-эфенди не был в особенном восторге от того, что ему посадили на шею начальство, и часто высказывался по этому поводу довольно бестактно и несправедливо. Поэтому он еще раз попытался сблизиться с Мамбангой, но, конечно, безуспешно. Но и Багит-бей уже вел из Тангази переговоры с Мамбангой и послал к нему по этому поводу одного из сыновей, взятого раньше в плен арабами. После этого князь послал ему в виде дара несколько из упоминавшихся выше винтовок, но дальнейших успехов эта снисходительность не имела. Наоборот, разведчики Гауаша донесли, что
Мамбанга отправил своих жен и все имущество в глухие места
Наконец, прибыла определенная весть от Багит-бея, что экспедиция двинется в ближайшие дни, причем разными путями, чтобы не дать Мамбанге улизнуть. Абд’Алла и управитель Башир должны были пойти из Тангази по южной дороге, через область вождя Баул и, чтобы затруднить Мамбанге бегство в этом направлении. Драгоман Мабуб в это время из станции Али спустится по реке в лодках и помешает Мамбанге перейти Уэле. Багит-бей, наконец, должен был двинуться во вражескую область прямым путем. Одновременно с этим известием на станцию прибыли со станции Османа-Бедауи Мазинде и Махмуд и получили в свою очередь приказание Гауаша вернуться и сообща следить за тем, чтобы абармбо при вероятном продвижении экспедиции на запад не могли бежать на северный берег Уэле и к амади.
Пятнадцатого ноября донесли, что три группы экспедиции двинулись из Тангази. Мамбанга узнал об этом через своих шпионов наверняка раньше нашего, потому что и он оставил со своими воинами свою область. Войска мудира так быстро вторглись в нее, что уже 17 ноября к нам прибыли первые вестники Багит-бея из области Мамбанги, подтверждая бегство Мамбанги и занятие хижин. Там должна была строиться теперь укрепленная станция, из чего Гауаш поспешил заключить, что Багит будет оттуда сам заниматься преследованием Мамбанги.
В области Мамбанги, где теперь к Багит-бею присоединился и отряд Башир-Салеха, действительно было построено укрепленное поселение с шестьюдесятью солдатами. Прежний повелитель, который, как узнали, двинулся на юго-запад, был объявлен лишенным земли, и на его место был назначен Мбиттима, сын Уандо. Он правил там со своими азанде и над той частью подданных Мамбанги, которые позднее вернулись.
Воины азанде
Но когда Багит-бей, еще до того, как было начато преследование беглеца, прибыл один на станцию, и я приветствовал его, как старого знакомого.
Двадцать первого ноября войска торжественно вступили в станцию. На это зрелище собрались сотни абармбо, дивясь войскам, которые всё новыми массами шли издалека. Командиры шли во главе своих отрядов, с развевающимися знаменами, под грохот барабанов нугара, под звуки всевозможных сигнальных рогов и гром шумовых инструментов. Здесь была регулярная часть, с примерно пятьюдесятью винтовками Ремингтона, под командою черного суданского офицера. Далее — гарнизон станции Римо в Макарака, под командой Абд’Аллы Ага Абу Седа, тоже хорошо знакомого мне по моему путешествию в Калика; далее — более сотни регулярных солдат во главе с известным Башир-Салехом, о котором я еще буду говорить позднее. Далее — Ниангара, преемник Мунзы со своими мангбатту, абангба, ниапу и другими воинами, вооруженными щитом и пикой, либо луком и стрелами, а также вождь азанде Баули из области юго-восточнее Бомоканди со своими силами. Необозримое шествие завершалось моим черным другом Рингио из Кабаенди. Он гордо вел своих воинственных бомбе и макарака под звон колокольчиков и трубные звуки длинных рогов из слоновой кости.
Щиты
Письма и отчеты в Европу пошли на этот раз через Ладо, и я послал Эмин-бею предварительную карту южных местностей. Заметим кстати, что я напрасно ждал почтовую посылку от Ндорумы. Она попала в мои руки лишь много позже. В это время меня посетили старые друзья из Макарака, и я узнал, главным образом от Рингио, многое, что меня интересовало.
Теперь я должен упомянуть об одной прима-балерине, какой мне еще не приходилось видеть. Это была сивилла {66} абармбо, действительно гигантского роста мужеподобная женщина, считавшаяся во всей области гениальнейшей предсказательницей, но при этом она танцевала мужской танец мангбатту с выразительностью и силой, которые производили впечатление даже на меня.
Погода стала благоприятной для выступления. Первая неделя ноября прошла в почти ежедневных дождях, затем дождь стал более редким и, наконец, наступило короткое в этих широтах лишенное дождей время.
И вот, 25 ноября произошло общее выступление под командой Багит-бея и Гауаша, к которому присоединился и я. На станции остался гарнизон с семьюдесятью винтовками, но зато наш отряд усилился многочисленной командой абармбо.
Глава XIX. Путешествие от станции Гауаша к князю Бакангаи
Багит-бей представил мне пятнадцать макаракских носильщиков, что мне было очень кстати. Вышколенные в качестве носильщиков люди, без шума и крика, как я уже давно не видел, взяли груз, и мы двинулись в многотысячной массе людей.
В первые два дня мы шли на юго-запад, покуда не оказались по ту сторону горы Маджану. Волнистая местность была и здесь покрыта лесом, а в промежутках — травою в рост человека, отчасти уже пожелтевшей. За областью Буру следовало племя абанджа народа абармбо, а округ племени амаджала остался восточнее дороги. Все хижины, в том числе и Бобе-ли, были оставлены, а поля отданы на разграбление нашей орды. К полудню была перейдена полноводная река Кибон-го, шириной в двадцать шагов, и вскоре затем, по ту сторону ручья Конзила, был сооружен лагерь. Он находился приблизительно в получасе ходьбы от Уэле на ровном, снижающемся к реке спуске местности. Днем приковывал взор труд сотен усердных рук, строивших хижины, а вечером пробуждалось давно не испытанное чувство удовольствия при виде бесчисленных лагерных огней, горевших между хижинами.
Я был особенно чувствителен к этим настроениям, потому что предстояло видеть новые области, производить новые исследования. Но и с материальной стороны начало путешествия сложилось благоприятно, потому что людям попалась антилопа — «кала» (Antilope leucotis), а потому у нас, избранных, было даже мясо.
Второй напряженный дневной переход южнее горы Мад-жану продвинул нас еще на порядочное расстояние. Вначале степь была покрыта лишь низкой травой, и люди могли поэтому идти несколькими колоннами, покуда этому не помешали трудности местности и высокая трава. Самая крупная река, перейденная за этот день, была Тота, шириной в двадцать шагов, глубиной в четыре фута. Она называется так же, как и управляемый Эррукой остров при ее впадении в Уэле, остров, который я видел прежде с северного берега. Теперь я его не видел, точно так же, как и самую Уэле.
Переход через стремительную Тоту длился более часа, и у меня с Багит-беем хватало работы по поддержанию порядка и предотвращению несчастных случаев. Мужчины помогали женщинам и детям и держали их. Южнее реки лежал округ племени абонду, за которыми следовали амазунга, тогда как мубанга заселяли холмистую страну у подножия Маджану. Маджану образует до сих пор еще отчетливо выступающее южное звено прежнего горного хребта, шедшего с юго-вос-тока на северо-северо-запад и достигающего наибольшего выражения в горных районах Ангба, Лингуа и Малингде в стране амади. Холмистая страна на юге Маджану является, однако, лишь южным отростком этой когда-то большой горной цепи. Как на востоке, так и на западе холмистая местность кончается в нескольких часах пути от Маджану, уступая место обычной равнине.