Путешествия за камнем
Шрифт:
Мы видим, как порода перемежается то белыми, то более темными пятнами. Мы понимаем, что здесь когда-то кипела расплавленная магма, выделяя летучие пары и накапливая их в отдельных пустотах, а сейчас здесь холодно, в отдельных расщелинах под нашими ногами лежит снег.
Кусты можжевельника попадаются все реже и реже. Мы подходим к границе вечных снегов, и здесь, в обрывистых скалах Харангона, мы, наконец, увидели первый хрустальный погреб.
Длинная, вытянутая пещерка высотой в полметра, неправильной формы, тянется по склону. Она выстлана большими кристаллами
Горный хрусталь своими острыми пирамидками образует целые щетки; кое-где зеленые хлориды покрывают его поверхность, и он кажется зеленоватым, мутным и непрозрачным. Но стоит только разбить его — и перед нами чистый, как стекло, камень с острыми, режущими краями.
И невольно рисуется его дальнейшая судьба.
В кристаллографической мастерской особыми пилами, заправленными алмазами, распиливают его в строго определенных направлениях на тонкие пластинки. Эти пластинки травят кислотой и из них вырезают чистые однородные кусочки, потом искусно полируют до большой тонины, вставляют в радиоприборы. Электромагнитные волны улавливаются ими так же, как звук — мембраной телефонной трубки или барабанной перепонкой нашего уха. Но они отвечают не на все колебания. Они могут передать только волны определенной длины; они могут заставить говорить радио только тогда, когда их волна созвучна волне эфира.
Мы убеждаемся, что действительно здесь, в горах Харангона, имеются чистые кварцы, необходимые для нашей промышленности. Мы обдумываем пути дальнейших поисков и разведок. Быстро спускаемся вниз, чтобы согреться у костра, попить кок-чая и пуститься обратно в путь.
По дороге все те же караваны ишаков с самым дорогим для Сталинабада камнем — кристаллическим льдом.
Вот мы уже в широкой долине. Виднеется узкая линия шоссе, ведущая по Дюшамбинке в горы, а на шоссе уже стоят поджидающие нас автомобили.
Усталые от непривычной верховой езды, от бессонной ночи и карабкания по скалам, мы не без труда слезли с лошадей.
Неверной походкой направляемся мы к автомобилю и — о счастье, о радость! — как хорошо сидеть в уютном открытом автомобиле! Машина быстро поднимается в гору по прекрасному шоссе. Нет, это не просто шоссе. Это автомобильная дорога, которая пересекает хребты Гиссарские, Зеравшанские и Туркестанские, идет по течению реки Зеравшана и вновь поднимается через перевал хребта, чтобы спуститься в низовья Туранской низменности у Ура-Тюбе. Эта дорога соединяет Сталинабад с долиной Ферганы, северным Таджикистаном и Ташкентом.
Эта замечательная дорога вьется все выше и выше. Мы видим налево вдоль бурной реки старую горную тропу. Она то нависает легкими оврингами, то видны на ней еще сохранившиеся остатки своеобразных висячих мостов, переброшенных через дикие ущелья и водопады. Горные кишлаки таджиков разнообразят эту картину дикого ландшафта.
50–70 километров пролетают незаметно. От усталости отяжелели веки, и нужно большое усилие, чтобы держать глаза открытыми.
Озеро
Один ландшафт быстро сменяется другим. То показывается налево месторождение плавикового шпата, и наши спутники рассказывают нам о замечательной находке прозрачных кристаллов этого минерала несколько севернее нашей дороги, на берегах сказочного Искандеркуля, то они обращают наше внимание на контакты гранитов с темно-зелеными породами, то показывают вдали месторождение свинцовых руд в мезозойских известняках.
Сколько новых богатств будет открыто здесь, после детальной разведки! Но как трудно здесь работать, как дики и отвесны ущелья, как грозны и непроходимы потоки и водопады!
Поздно вечером, полусонные, мы возвращаемся в Сталинабад.
Яркими огнями горит строительная площадка Дюшамбинской электростанции, которая должна дать энергию новому городу.
Мы только что вернулись из очередной поездки и отдыхали в тенистом саду нашей базы в городе Фергане. От жары в изобилии поедали знаменитый ферганский пломбир и вообще, как это бывает всегда после утомительной экспедиции, наслаждались ничегонеделанием.
Но это продолжалось недолго. Уже через два дня рано утром я разбудил своих спутников и совершенно неожиданно для всех сообщил, что наш грузовичок стоит у подъезда, что надо заехать на базар, купить себе немного продуктов и ехать в горы.
— Куда, куда? — спрашивали заспанные товарищи.
— В Чаувай, — ответил я. — Разве вы не помните, что Щербаков писал о замечательной Чаувайской пещере, а Сауков рассказывал, что по ее стенкам ползут натеки сернистой ртути? Нельзя не посмотреть, надо проверить.
И мы поехали…
Нам хорошо была знакома дорога от Ферганы в долину бурного Исфайрана. Скоро остался позади зеленый оазис Ферганы.
Перед нами открывалась громадная галечная степь, прорезанная головными арыками с тысячами ветвящихся окончаний водных потоков рек Исфайрана и Шахимардана. Эта галечная степь, бесплодная, сухая, с текущими в глубоких каньонах речными потоками, плавно, постепенно повышалась к югу там, где горные цепи одна за другой замыкали долину Ферганы с юга, а реки пробивали свое ложе в глубоких обрывистых каньонах.
Всё это было нам хорошо знакомо. Машина быстро катилась по наезженной арбами дороге. Вот уже вдали показался тоже хорошо нам знакомый кишлак Уч-Курган. Налево дымятся трубы угольных копей Кызыл-Кия. Паровозик медленно тянется к копям по узкоколейной дороге. Но вот начинаются дувалы. Широкая просторная дорога переходит в узкую извилистую улицу. Наша машина с трудом разъезжается с громадными арбами и гружеными караванами. Шофер нервничает, дает бесконечные гудки, и медленно, медленно движемся мы по этой улице вверх вплоть до базара.