Путеводитель хитч-хайкера по Галактике
Шрифт:
— Попробуй понять его сложности, — настаивал Форд. — Вот он — бедный парень, всю жизнь топает кругами, выбрасывает людей за борт…
— И кричит, — добавил воген.
— Конечно. И кричит, — Форд дружески-снисходительно похлопал вогена по плечу, под которым висел.
— … и даже не знает, зачем он это делает! — Артур слабо шевельнулся в знак согласия с тем, что это весьма печально. Ему не хватало воздуха, чтобы сказать об этом.
Из глубины души вогена поднялось ошеломленное урчание.
— Ну,
— Молодец! — подбодрил его Форд.
— Но тогда, — урчание продолжалось, — а что можно предложить другого?
— Конечно же, — заявил Форд бодро, но медленно, — прекратить это! Сказать им, что ты не собираешься больше этого делать. — Он чувствовал, что надо бы еще что-то добавить, но воген уже углубился в обдумывание этого тезиса.
— Ээээээээээээээээээээээээээ… — сказал дневальный, — не по вкусу мне это.
Форд вдруг понял, что упускает момент.
— Но подожди, послушай, — заторопился он, — это же только начало, понимаешь… это же еще не все, понимаешь ли…
Но в этот момент дневальный возобновил свою мертвую хватку и вернулся к выполнению непосредственной задачи, то есть доставки пленников в шлюз номер три. Он был заметно тронут.
— Да нет, если вам все равно, — сказал он, — я лучше суну вас в шлюз, а потом мне еще нужно потренироваться в кричании.
Форду Префекту совсем не было все равно.
— Но послушай… подумай только! — сказал он, не так медленно как раньше, и не так бодро.
— Ахххххххххххххххххххгх! — выдохнул Артур. Что он имел в виду, неизвестно.
— Да подожди, — настаивал Форд, — есть же музыка, живопись, и много еще чего! Аррргххххх!
— Сопротивление бесполезно! — проревел дневальный и добавил: — Понимаешь, если я и дальше буду делать карьеру, меня, может быть, повысят до Старшего Крик-Офицера, а свободных должностей для солдат, которые не кричат и не выбрасывают никого за борт, вообще не так уж много. Я уж лучше займусь тем, что умею.
В этот момент они прибыли к шлюзу. Большой круглый люк, стальной, и, судя по толщине, весьма увесистый, открылся бесшумно.
— Но все равно спасибо за беседу, — сказал воген. — Пока. Он швырнул Форда и Артура в шлюз. Артур лежал, пытаясь отдышаться. Форд сразу обернулся и тщетно пробовал удержать плечом закрывающийся люк.
— Да послушай же, — кричал он, — ты же ничего не знаешь о целом мире… ну вот хоть об этом, например! — Он отчаянно схватился за единственный обломок культуры, который оказался в его памяти поблизости, и напел первые такты Пятой симфонии Бетховена: — Та та та тум! Неужели в тебе ничто не откликается?
— Да нет, — ответил воген, — вообще-то нет. Но я расскажу об этом тетушке.
Может, он и сказал что-то еще, но больше ничего не было слышно. Люк плотно закрылся. Исчезли все звуки, кроме
Форд и Артур оказались внутри отполированного стального цилиндра высотой в человеческий рост и метра три в длину.
Форд огляделся, задыхаясь.
— А я думал, что у парня больше мозгов, — сказал он и сел, прислонясь к вогнутой стене.
Артур безмолвно лежал на полу, куда его швырнул воген. Он не поднял головы. Он просто лежал и пытался отдышаться.
— Мы в ловушке, да?
— Да, — отозвался Форд, — мы в ловушке.
— Ты ведь что-то придумал? Я слышал, ты сказал, что что-нибудь придумаешь. Может, ты что-то придумал, а я не заметил?
— Ну, кое-что я действительно придумал, — вздохнул Форд. Артур ожидающе посмотрел на него.
— Но к несчастью, — продолжал Форд, — то, что я придумал, требовало нашего пребывания по ту сторону этого люка. — Он лягнул люк, через который они только что влетели.
— Но мысль-то была хорошая?
— Да, весьма.
— Так что за мысль?
— Я не успел продумать все детали. А теперь вроде бы уже и не стоит.
— Мда. …э, а что теперь?
— Что теперь? Ну вот — люк перед нами через несколько секунд автоматически откроется и, мне кажется, мы вылетим в открытый космос и задохнемся. Конечно, если ты вдохнешь поглубже, сможешь протянуть секунд тридцать… Форд встал, заложил руки за спину, поднял брови и стал напевать древнюю бетельгейскую боевую песнь. Он вдруг показался Артуру совсем чужим.
— Значит, все, — сказал Артур. — Мы умрем.
— Да, — отозвался Форд, — если только… нет! Погоди минуту! — Он вдруг уставился на что-то невидимое Артуру. — Что это за кнопка? — завопил он.
— Что? Где? — заорал Артур, мгновенно обернувшись.
— Шутка, — сказал Форд, — все равно умрем.
Он привалился к стене и продолжил мелодию с того места, на котором остановился.
— Знаешь, — сказал Артур, — вот в такие минуты, когда я заперт в вогенском шлюзе, а рядом сидит мой приятель с Бетельгейзе, и мы оба с минуту на минуту задохнемся в открытом космосе, я очень жалею, что не слушал, что мне говорила мама, когда я был маленький.
— И что же она говорила?
— Не знаю, я же не слушал.
— А, — Форд продолжил мелодию.
Ужасно, думал Артур. Колонна Нельсона исчезла. Горячие сосиски исчезли, все, что осталось — я и слова «Практически безвредна». Через сколько-то секунд останутся только эти слова. А вчера казалось, что все идет лучше некуда.
Зашумел мотор.
Едва слышное шипение превратилось в оглушительный рев, и воздух вырвался из шлюза, когда наружный люк открылся в черную пустоту, усыпанную невообразимо яркими точками света. Форд и Артур вылетели в открытый космос, как пробки из пугача.