Путеводитель по Лукоморью
Шрифт:
– С сахаром? – обрадовался администратор.
– Угу, – промычала я. И, чтобы Федя не начал новые расспросы-уточнения, быстро добавила: – Белый рафинад, горячий.
Портье почесал подбородок.
– До сих пор мы ни разу не разогревали сахар. Но желание ВИП-гостя закон. А просьба – вип-супер-вип – приказ, подлежащий немедленному исполнению.
Мне захотелось треснуть собеседника по башке.
– Федор, подогреть нужно чай. Сахар оставьте холодным.
Портье нагнулся к торчащей из стойки рецепшен железной воронке и крикнул:
– Президентский
Я развернулась и пошла назад в люкс. Надеюсь, в подвале, где сейчас сервируют мой завтрак, работают расторопные женщины, которые не нальют в одну кружку кофе, чай, сливки и кетчуп до кучи.
Глава 20
До того, как в мой номер постучали, я успела умыться и даже накрасить ресницы.
– Морнинг вам, – сказал Иван, внося поднос. – Туточки вкусняшка. О! Любуйтесь и ешьте от пуза!
Он водрузил ношу на столик, торжественно поднял высокую никелированную крышку и представил блюдо.
– Вуаля, битте. Как вы хотели! Пицца на все сезоны.
Я обозрела нечто желто-бело-зелено-красное и пробормотала:
– Я заказывала такое? Что-то не припоминаю.
Иван заулыбался.
– Не волнуйтесь. Утрешнюю жратву после пятичасового чая планируют, за ночь любые мысли из башки легко выветриваются. Это не вы дура, про заказ все забывают. Пицца четыре сезона!
– Точно, – вздохнула я, вспоминая список салатов из «сруколлы». – Но у вас очень оригинальный состав, первый раз вижу такой. Как правило, приносят лепешку, покрытую сыром, а я вижу нечто разноцветное.
Иван широким жестом показал на странное блюдо.
– Вы попробуйте… Пальчики проглотите!
– Белое – это что? – предусмотрительно спросила я, протягивая руку к пирогу.
– Творог, – коротко сказал Иван, – сладкий.
– Послушайте, но пицца ледяная! – возмутилась я через секунду. – В прямом смысле слова! Ею можно гвозди забивать, ваш повар забыл ее разморозить.
Иван снисходительно посмотрел на меня:
– Так зима!
– Уже весна, – парировала я, – и человечество давно пользуется СВЧ-печками. Но даже когда о чудо-приборах не знали, люди не грызли куски льда.
– Пицца четыре сезона – это пицца четыре сезона, – пустился в объяснения Ваня. – Зима, лето, весна, осень.
Я воззрилась на мужика, а тот спокойно объяснял:
– Зима холодная, поэтому часть еды замороженная, начинка – творог, она символизирует снег. Весной теплеет, деревья зацветают, ясное дело, тесто покрыто шпинатом, и он теплый. Летом жара. Лепешечка забросана жгучим перцем. А осенью природа умирает, данная часть пиццы покрыта яблоками, которые…
– Начинают портиться и чуть-чуть подгнивают, – не выдержала я. – Или повар использует падалицу?
– Скажете тоже… – хмыкнул Иван, – наш пиццовщик лучший в области, он берет желтую антоновку.
– Иван! – закричал из коридора Федор. – Ты где?
– Помчался работать дальше, – спохватился Ваня. – У меня еще три доставки брикфаста, а я заболтался с вами. Гоод аппетитс, битте!
Последние слова Иван произнес, уже закрыв за собой дверь. Створка хлопнула о косяк, потом снова чуть приоткрылась, в щель всунулась голова Вани, который произнес:
– Вы это, не беспокойтесь, посудку я потом заберу.
Оригинальное произведение местного мастера высокой гастрономии я пробовать не стала, отхлебнула кофе, поняла, что он растворимый, и отставила чашку. Открыла литровый заварочный чайник, увидела одинокий пакетик, вольготно плавающий в светло-желтой жидкости, посмотрела на часы и услышала деликатный стук в дверь. Марта явилась точно в оговоренное время.
– Как спали? – спросила она, входя в номер. – Прекрасно выглядите.
– Чудесно отдохнула, – заверила я помощницу Максима Антоновича.
– Машина у подъезда, – доложила Марта. – У нас обзорная экскурсия, едем по Беркутову и окрестностям.
– Мне обещали сегодня встречу с Ириной, – напомнила я.
Марта смущенно потупилась.
– Поверьте, рассказ о нашем городе вам понравится.
– Спасибо, но я не люблю смотреть из окна автобуса по сторонам и слушать истории о том, как некий князь в незапамятном году основал в дремучем лесу поселение. Нет, я не поеду осматривать достопримечательности, – решительно заявила я. – Я прибыла сюда ради беседы с Богдановой.
Марта опустила голову.
– Пожалуйста, давайте все же прокатимся по Беркутову. Иначе Максим Антонович меня отругает.
– Да что здесь происходит? – возмутилась я. – Вчера у Ирины приключилась мигрень, она на пару минут показалась в столовой, не произнесла ни слова и ушла. Я надеялась, что сегодня-то точно пообщаюсь с ней, мне ведь было назначено. Но нет, вы придумали развлекательную программу. Давайте поговорим откровенно! Ирина не желает встречаться с гостьей из Москвы?
На лице Марты появилось самое разнесчастное выражение, а я продолжила:
– Максим Антонович просил ее побеседовать с госпожой Таракановой, но художница, как мне теперь стало понятно, непредсказуема. Вчера она пообещала дать мне интервью, а сегодня передумала? Мэр надеется переубедить Ирину за то время, что мне будут демонстрировать местные достопримечательности?
– Нет, нет! – замахала руками Марта. – Просто… ну… просто…
– Что? – перебила я.
Помощница Буркина покраснела.
– Максим Антонович думает… э… э… он полагает… решил… что вам будет полезно ознакомиться с тем, что окружает Иру. Человек живет среди домов, парков, ходит по улицам. Вам для книги понадобится иллюстративный материал. Пожалуйста, поедемте на прогулку. Буркин здесь хозяин, его надо слушаться.