Путеводитель по Лукоморью
Шрифт:
Ева распустила косу и расчесала ее пальцами.
– Где гарантия, что ты, узнав все о Богдановой, промолчишь о нашей встрече?
– Гарантии дают лишь в магазине бытовой техники, – вздохнула я, – тебе придется рискнуть и поверить мне. Сразу скажу: твои делишки меня не интересуют.
Ева потерла ладонями щеки.
– Хорошо. Что ты хочешь знать про Богданову?
– Все! – жарко воскликнула я.
Она кивнула.
– Ладно, слушай…
…Как-то раз Владимир Яковлевич Обоев вызвал Еву в отдельную палату, показал ей неподвижно лежащего на койке мужчину и сказал:
– Твой новый подопечный.
– Что с ним? – спросила Ева.
– Был инсульт, – пояснил Обоев, – сейчас
– Воскрешение Лазаря мне не по плечу, – пробормотала Ева, которой даже при внешнем, очень кратком осмотре стало понятно: несчастный скорее мертв, чем жив.
– Откуда столь пораженческий настрой? – возмутился Обоев. – Необходимо бороться, а не опускать руки!
И Ева начала вытаскивать Илью Николаевича с того света. Врач знала про Богданову, слышала, что Ирина поселилась в Беркутове. И что благодаря ее появлению в городскую казну, в частности в больницу, потекли деньги. Но, пытаясь помочь пациенту и достигнув вполне впечатляющих результатов, Ева и понятия не имела, чьим отцом является ее подопечный. Да, он был зарегистрирован в клинике как Богданов, только разве эта фамилия редкая?
Благодаря титаническим усилиям врачей Илья Николаевич смог поправиться, сел в инвалидную коляску, стал разговаривать и несведущему человеку мог показаться почти нормальным. Но Ева-то знала, что до выздоровления Богданову далеко. У него часто путалась память, он нес чепуху и, естественно, не мог жить один. У пациента случались разные дни. Например, в понедельник он просыпался вполне нормальным человеком, смущаясь, просил отвезти его в туалет, спокойно завтракал, смотрел телевизор и вполне разумно рассказывал о своей семье: о матери, которая не хотела, чтобы ее мальчик женился, о рано умершей жене, о больной дочке, которую спас в свое время Владимир Яковлевич. Но во вторник перед Евой представал другой человек, он говорил про убийство своего ребенка, требовал расстрелять Обоева, а Еве сулил все кары небесные за то, что она зацементировала ему ноги. С течением времени просветлений стало больше, в состоянии Богданова наметилась положительная динамика, и Ева не удивилась, когда Обоев принял решение выписать Илью Николаевича. Лишь уточнила:
– Он попадет в хорошие условия? Родственники будут выполнять мои предписания? Если Богданов прекратит прием необходимых препаратов, последствия могут быть непредсказуемы.
– Не волнуйся, – успокоил ее главврач, – Илья мой старый приятель, за ним присмотрят лучше некуда.
Поскольку Ева была не основным лечащим врачом Богданова, а только психиатром-консультантом, она не встречалась с близкими пациента и не присутствовала при его выписке.
Прошло лето. А осенью, где-то в ноябре, Обоев спросил у нее:
– Помнишь Богданова?
– Да, – подтвердила психиатр. – Как он поживает?
– Нужна твоя консультация. В частном порядке, – смущенно добавил главврач.
– Зачем семье тратиться? – пожала плечами Ева. – Пусть Илью Николаевича в клинику привезут, получат рекомендации бесплатно.
– Дочери неудобно, – протянул Владимир Яковлевич, – она очень занятой человек.
Ева решила, что незнакомую ей женщину просто не отпускают днем с работы, и предложила:
– У меня в этом месяце пара дежурств. После восемнадцати часов я тоскую в кабинете, по ночам ведь редко что случается. Посоветуйте дочери доставить отца сюда к отбою. Я спокойно с ним поработаю.
– Лучше я тебя сегодня к нему свожу. Не возражаешь? – выдвинул встречное предложение начальник. – Или у тебя какие-то планы на вечер?
– Далеко они живут? – уточнила Ева.
– Много времени мы не потратим, – обтекаемо ответил главврач.
Представляете удивление
– Не стану вам врать, переезд художницы Богдановой в наш город невероятная, фантастическая удача для Беркутова, – честно заявил мэр. – Благодаря паломникам мы встаем с коленей. Еще пара лет, и почти умерший городок превратится в лучшее, цветущее место Подмосковья. Вы видите, как меняется клиника?
Ева кивнула. Раньше она не задумывалась, откуда у Обоева взялись деньги на реконструкцию, но теперь ей стало понятно: именно паломники приносят казне города доход, вот почему Владимир Яковлевич смог отремонтировать старый корпус, приобрел для больницы томограф и сейчас возводит новое здание.
– Постой-ка, – вклинилась я в плавный рассказ Евы, – разве приезжие платят городу? Деньги получает Ирина. Наверное, она оформила себя как индивидуального предпринимателя и каким-то образом узаконила свою деятельность. При чем тут больница? Да, Беркутов начал возрождаться, сейчас основная масса народа живет за счет славы художницы – сдает комнаты, открыла магазины, гостиницы, но я сомневаюсь, что Богданова отдает в казну свою прибыль.
Ева скорчила гримаску.
– О том, как организована финансовая сторона дела, я понятия не имею, и мне, честное слово, по барабану, коим образом Обоев залезает в карман доброй волшебницы. Главное, у нас теперь потрясающая клиника, лучше многих московских оборудована. Есть специализированное отделение для детей с онкологией, процент излечиваемости впечатляющий. И в моем распоряжении все, что я пожелаю, включая бальнеолечебницу, где проводят всякие водные процедуры, которые прекрасно стресс снимают. Владимир Яковлевич святой. Сам зимой и летом в одном свитере ходит и каждую попавшую в его руки копейку вкладывает в больницу, на себя не тратит. Чаще-то наоборот бывает. Так тебя кто интересует, Илья Николаевич или Владимир Яковлевич?
– Богданов, – ответила я. – Вернее, его дочь Ирина.
Ева обхватила руками колено.
– Ты будешь разочарована – я с ней практически не общалась. Конечно, была поражена, когда узнала, что мой подопечный не кто иной, как отец художницы, и не удержалась, начала расспрашивать Обоева.
…Владимир Яковлевич человек не особенно разговорчивый, но Ева проявила настойчивость. Свое любопытство она замаскировала фразой:
– Я должна знать семейную историю пациента, чтобы успешно работать с ним как психиатр.
И Обоев ввел Еву в курс дела. В давние годы, когда Беркутов существовал за счет НИИ растениеводства, Владимир Яковлевич, Максим Антонович и Илья Николаевич, врач и два сотрудника института, крепко подружились. Почти братским отношениям не мешала разница в возрасте. Богданов был самым старшим, а Буркин наиболее молодым. В подростковом возрасте Ира Богданова заболела лейкемией. Илья Николаевич буквально потерял голову от горя и увез дочь в Москву. Вернулся в Беркутов через полгода – девочка была очень плоха, отец зря понадеялся на столичных медиков, те его ребенку не помогли. Иру поставил на ноги Владимир Яковлевич, он сделал ей пересадку костного мозга. Если честно, девочке феерически повезло. Порой донора приходится искать по всему миру, и не всегда поиски завершаются успехом, но девушка, спасшая Ире жизнь, обитала на левом берегу Беркутова.