Путеводитель по Лукоморью
Шрифт:
– Не может быть, – удивилась я, – он совсем маленький, щуплый.
– А какой ребенок получится у алкоголички? – скривилась Руднева. – Богатырь? Илья Муромец? Зачат в пьяном угаре, в младенчестве и раннем детстве плохо кормлен, никто беднягу на спортивные занятия не водил. Вот и результат: в тринадцать лет он выглядел чуть ли не первоклассником. Задержка развития, обычное дело для детей таких родителей. На фото Павлика еще подретушировали, а в жизни он был совсем страшненький, ходил ссутулившись, ногами шаркал, рос медленно, мышц никаких. Не повезло парню, не у той матери родился. Я не удивилась, когда о его смерти от героина узнала, Павлику было тогда то ли шестнадцать, то ли семнадцать. Думаешь, смерть сына повлияла на Фаину и та бросила пить? Как же! Заливает глаза по-прежнему. Кстати, мой друг сообщил,
Я вспомнила пустую бутылку в виде кедровой шишки, увиденную на полу у дивана в домике, где спала нетрезвая Фаина, и найденную резинку для волос, которую украшал пион из ткани. Информатор Зинаиды не солгал, я слышала, как Фаина вымогала у помощницы мэра продукты, а Марта не хотела ничего давать ей, упрекала за назойливость. Сдалась Марта лишь после того, как Фаина вспылила и пообещала рассказать всем правду об «исцелении» сына. Услышав угрозу Максимовой, Марта сразу засюсюкала и накидала в сумку шантажистке много продуктов. Однако водки она в ее мешок не положила, несмотря на то, что Фаина клянчила бутылку. Видимо, Максим Антонович, узнав о визите актрисы, велел Марте спешно идти к ней и вручить ей сорокаградусное пойло. Наверняка мэр считал, что пьяная Фаина представляет меньшую опасность, чем трезвая. Кто поверит глупостям, которые несет плохо соображающая женщина? И Марта выполнила распоряжение, приволокла «кедровку» и случайно потеряла украшение для волос.
Руднева постучала указательным пальцем по столу.
– Теперь о том, почему после получения «исполнялки» у родителей выздоравливают дети. Далеко не все больные, которым поставлен серьезный диагноз, уходят на тот свет, многие благополучно избавляются от недугов. Иногда Владимир Яковлевич лукавит, не сообщает отцу-матери об истинном положении дел. Знаешь, как доктора разговаривают? Они стараются не обнадеживать родственников. Спросишь у врача: «Каков прогноз для больного?» Тот ответит: «Делаем все необходимое». Или: «Лечение проводится в полном объеме». Ни за что не дождешься улыбки и сообщения: «Ваш ребенок непременно поправится». В лучшем случае, когда доктору уже понятно, что малыша можно выписать, он объявит: «Началась стадия ремиссии. Она может длиться долго, вероятно, вы победите болезнь. Главное, соблюдайте предписания…» Ну и так далее. А теперь представь ситуацию. Ты получила от Богдановой каракули, и через пару дней Владимир Яковлевич, который ранее при виде матери пациента пробегал мимо, опустив взгляд, или отделывался общими словами, с радостным видом заявляет: «Готовьтесь к выписке». И как ты отнесешься к произошедшему?
– Как к чуду, – вздохнула я.
– Вот-вот! – закивала Руднева. – Народ полагает, что дети выздоравливают из-за дурацкого рисуночка. Мол, художница-волшебница осуществила их заветное желание. Но все наоборот: «исполнялка» пишется, когда ребенок выздоровел. Ирина малюет рисунок и отдает тому, кому ей велено. Она марионетка в руках Максима.
Глава 26
– Вероятно, вы правы, – пробормотала я. – Но что получает от мошенничества Владимир Яковлевич? Он не кажется богатым человеком!
– Давай поставим вопрос шире. Что получают Буркин, Сердюков и примкнувший к их компании директор школы Степан Матвеев? – вкрадчиво произнесла Руднева. – Ответ один: деньги. Все, к чему прикасается Богданова, начинает приносить доход. Да, «исполнялки» она рисует бесплатно, но паломникам приходится платить за гостиницу, покупать еду, в городскую казну текут средства. Еще продажа книги об Ирине, ее альбомов, ленточек желаний… Всего и не перечислить. Но самый интересный момент – пожертвования. Едва паломник очутится во дворе, как ему объяснят: заветную картинку получают не все. Но это не значит, что ты уедешь разочарованным. Ступай в сад желаний, купи тесемку, повяжи ее на дерево и попроси Богданову о помощи. При этом необходимо соблюсти два условия. Первое: просить можно лишь нечто хорошее. Если рассчитываешь отнять чужого мужа, то на твою голову обрушится беда. Второе: непременно сделай благотворительный взнос. Грубо говоря, поделись деньгами. Сумма не регламентируется. Можешь передать сто тысяч? Огромное спасибо, они пойдут на благие цели.
– Обоев очень скромно одет, – заметила я.
– А Владимир Яковлевич старается для больницы, – возразила Зинаида. – Теперь в его клинику даже из Москвы просятся, такая там современная аппаратура. Обоев участвует в афере, но барыш он больным отдает. Приобрел томограф, построил лабораторию, автобус пустил, который по деревням ездит – можно анализы сдавать, не покидая родной хаты. А вот Буркин исключительно о собственном кармане печется. Ну да ты главного не услышала! Ирины-то Богдановой давно на свете нет. Она умерла.
Я прикинулась дурочкой:
– Художница жива-здорова, я видела ее вчера за ужином. Вот поговорить нам не удалось, у бедняжки мигрень началась.
– Ха-ха! – отрывисто произнесла бывший парторг. – Ирина погибла, мой друг точно знает. Можешь мне поверить. Илья Николаевич стал свидетелем смерти дочери, и у него от этого инсульт случился.
– Погодите! – остановила я Зинаиду Борисовну. – У меня немного другая версия развития событий: Илья Николаевич получил удар, а Ирина, свято верившая в доктора Обоева, переехала в Беркутов ради лечения отца.
– Нет, все не так, – надулась Руднева. – Буркин придумал историю про художницу-волшебницу и приволок Ирину в Беркутов. Илья Николаевич прибыл вместе с дочерью. Но Богданова-старшего журналистам не показывали, ничего о нем не сообщали. Он тихонечко жил в доме, никому не мешал. Сейчас расскажу, что знает мой друг.
– Если хотите, чтобы я написала книгу, да еще открыто назвала фамилию Буркина, уличив его в махинациях, назовите имя вашего источника информации, – потребовала я. – Иначе может получиться игра в испорченный телефон: вам кто-то наболтал о том, что сам узнал от других. Нет доверия таким сведениям.
– Мой друг сам все видел! – возмутилась Зинаида Борисовна. – Он честный человек, просто в силу обстоятельств он обязан жить в доме. Он всегда сообщает только правду.
– Отлично, – кивнула я, – готова встретиться с ним.
– Он не захочет, – быстро заявила Руднева.
– Почему? – спросила я.
– Мой друг имеет дело только со мной, – выпрямилась Зинаида Борисовна.
– Вы испытываете неприязнь к человеку, который вопреки воле матери женился на вашей дочери. Когда Елизавете пришлось выбирать между вами и любимым, она предпочла его. Находись я на вашем месте, мое отношение к Максиму Антоновичу было бы явно негативным. Но если ненавидишь человека, трудно к нему относиться объективно. А вдруг вы, Зинаида Борисовна, не так истолковали слова своего друга? Приняли белое за черное? Неверно оценили услышанное? Я напишу, опираясь на ваш рассказ, детектив, а потом Буркин подаст на меня в суд. И правильно сделает. Где хоть какие-то доказательства его махинаций?
– Ирина никогда не жила в Америке, – топнула ногой Руднева. – О ней в США даже не слышали. «Исполнялки» – это мошенничество. То, что некоторые люди, случайно получив оные, удачно выстраивают потом семейную жизнь или находят хорошую работу, элементарная психология. Женщина берет дурацкую картинку и не сомневается, что к ней придет счастье, поэтому у нее пропадает зажим, исчезает нервозность, испаряется тоска из взора, и – пожалуйста, женишок на пороге!
– Вы считаете, что срабатывает психологический механизм, а другой человек уверен в действенности «исполнялки», – возразила я собеседнице. – Я не могу писать книгу, опираясь лишь на ваши слова. Хотя возможен вариант. Нельзя встретиться с вашим другом? Не надо. Я опишу события в Беркутове, но назову город иначе, а Максима Антоновича Буркина переименую в Батуркина Михаила Андреевича.