Путеводитель по Лукоморью
Шрифт:
– Хотите, чтобы город снова впал в нищету? – воскликнула Фекла. – Мне все равно, сколько у кого миллионов или хоть миллиардов, но и простым людям сейчас живется хорошо.
Только я хотела прервать спор, как раздался звонок в дверь.
Глава 34
– Зинаида Борисовна, вы кого-то ждете? – насторожилась я.
– Нет, – пробормотала Руднева.
– Нельзя, чтобы меня тут увидели, – занервничала Фекла.
– Сидите тихо, – приказала хозяйка и пошла в прихожую.
Спустя мгновение мы услышали ее голос:
– Кто
– Тетя Зина, открывайте, это я, – закричали с лестницы. – Мы с Валериком к тебе сюрпризом, гостинцы из Москвы привезли.
– Погоди, Аля, – ответила Зинаида, – сейчас впущу, только оденусь, в ночной рубашке я.
– Хорошо! – заорала нежданная посетительница.
Руднева быстро вернулась к нам.
– Это дочь моей лучшей, ныне покойной, подруги. Она любит со своим сыном снегом на голову свалиться. Фекла, уходите чердаком.
Жена Вадима быстро встала и на цыпочках прокралась в холл. Я, тоже соблюдая осторожность, двинулась за ней. Открыв шкаф, мы поднялись в башенку, Шлыкова распахнула дверь, и передо мной снова появились ступеньки.
– Там чердак, – произнесла Фекла, – пройдем через него и спустимся по пожарной лестнице. Не бойтесь, она удобная. Не железная, не снаружи здания, а обычная, внутри дома. Выйдем через задний двор. Он крохотный, всегда пустой. Жильцы черным ходом никогда не пользуются.
Когда мы очутились внутри пыльного, заваленного всякой ерундой чердака, я, шагавшая позади, воскликнула:
– Какая у тебя махрушка! Желтый пион… У Марты есть похожая.
Шлыкова остановилась и неожиданно гордо сообщила:
– Это мое хобби, я делаю разные аксессуары – браслеты, сережки. Но наибольшим успехом пользуются резиночки для волос.
– Очень красивые, – похвалила я. – А мне можно купить?
– Я их не продаю, – улыбнулась Фекла. – Какого цвета хотите?
– Желтую, как у тебя, – сказала я. – Очень оригинальная! Ты кому-то еще такие делала? Марте?
– Нет, у нее все в темно-красной гамме, – пояснила Шлыкова. – Катя любит голубые, Ольга синие. Охряные исключительно у меня. Почему-то людям этот цвет не по душе.
– Необыкновенно красивый аксессуар, – повторила я, – но он вроде не очень прочно волосы держит, соскальзывает.
Фекла пощупала «хвост».
– Я взяла один раз шелковый материал, сделала из него несколько штук, поняла свою ошибку и опять перешла на хлопковую ткань.
– А зачем ты бегаешь через тоннель с трубами в дом Раисы Кузьминичны? – в лоб спросила я.
Шлыкова попятилась.
– Кто, я? Куда? Ну и глупость вы спросили! Зачем мне ходить к Силантьевой?
Я достала из кармана желтый «пион» и слукавила:
– Я нашла это в подземной галерее. Феклуша, не ври, тебя видели двое местных детей. Не спрашивай, зачем они полезли в люк. Ребята слышали условный стук: тук-тук, тук, тук-тук-тук, тук. Надеюсь, я точно его воспроизвела, не ошиблась.
Фекла медленно опустилась на какой-то ящик, стоявший на пути, а я продолжала:
– И еще одно. Извини, но ты никак не могла считаться хорошей партией для обеспеченного Вадима. Однако, несмотря на твое простое происхождение и полное отсутствие приданого, младший Сердюков повел тебя в загс. Ладно, я могу предположить, что он вдруг страстно полюбил подругу
Фекла закрыла лицо руками и затрясла головой.
– И тем не менее ты была предельно откровенна, – не останавливалась я. – Мне пришло в голову лишь одно объяснение: тебя шантажируют. Руднева узнала какую-то твою тайну и эксплуатирует тебя. Твой секрет как-то связан с Раисой Кузьминичной, да? Хочешь мой совет? Расскажи обо всем Вадику. Если он тебя по-настоящему любит, то непременно поможет. Нельзя потакать шантажисту, такие люди никогда не успокаиваются. Зинаида Борисовна будет мучить тебя всю жизнь.
Фекла подняла голову, из ее глаз хлынули слезы. Она попыталась вытереть их руками, но заплакала еще сильней.
– Мы не хотели… это вышло случайно… Игорь Львович приказал молчать… Зинаида знает, я не понимаю откуда… он не хотел… она докапывалась… я ей вроде подруга теперь… Ой, больше не могу, мне так плохо, так плохо!
Я опустилась на ящик возле Феклы и обняла ее за плечи.
– Тише. Сейчас что-нибудь придумаем. Из любой беды можно найти выход.
Но Шлыкову заколотило в ознобе.
– Нет! – закричала она. – Мы его убили! Как такое исправить?
Едва слова прозвучали, Фекла зажала обеими ладонями себе рот. Но поздно, я уже все поняла.
– Вы лишили жизни Юру Силантьева?
Феклуша уронила руки.
– Мы не хотели, он сам упал туда.
– В колодец у «замка людоеда»? – предположила я.
Шлыкова прижалась ко мне всем телом и зачастила:
– Я больше не могу молчать. Мне жаль Сашу! Он страдает. Его мучают. Юру уже не вернуть. Я одна во всем виновата. Я почти не сплю. Только закрою глаза, как он сразу тут. Месяц назад мне Юра привиделся, сидит на бортике колодца и смеется: «Привет, Фека. Скоро я тут не один буду, Сашка вот-вот придет». И я поняла: Колесников умрет. Но что же делать, а?
– Сашу кто-то похитил? – осторожно спросила я. – И ты знаешь, где он?
В ответ – кивок.
Я погладила Феклу по спине.
– Александр пока жив, но над ним издеваются, и он может умереть?
Снова утвердительное движение головой.
– Если Саша погибнет, ты до конца дней будешь винить себя в его смерти, – тихо сказала я. – Скажи мне, где находится Колесников?
– Но тогда Сашка расскажет правду, – пролепетала Фекла, – выдаст нас. Вадима накажут. Я больше не могу! Господи, как страшно… Я спасала Вадика и Катю. Они не знают. Никто не в курсе…