Пути Дивнозёрья
Шрифт:
– Значит, тебя с собой не звать?
– Нет, ни за что! И не уговаривай!
– Ясно. Вычёркиваем.
Вообще-то Тайка сказала это в шутку. Она с самого начала смирилась с мыслью, что будет пробираться сквозь Чёрный лес в одиночку. Но от категорического отказа Пушка сердце вдруг ёкнуло. Эх, и правда, другие нынче пошли приключения…
– Никифору не забудь рассказать, чего удумала. Только валерьянки ему сначала накапай, чтоб его кондратий не хватил. И научруку напиши, что уезжаешь. И маме. А то как мы тебя отмазывать будем?
Пушок
Нет, она не испытывала иллюзий: дорога будет нелёгкой, а то, что она увидит по ту сторону леса, ей вряд ли понравится. Чудеса бывают разные, не все из них добрые. Но главное – следовать своим путём и не сдаваться. Тогда справедливость непременно восторжествует. По крайней мере, Тайке очень хотелось в это верить.
Никто не стал её отговаривать, даже Никифор. Так, поохал-попричитал для порядка, а потом приготовил на ужин курочку с картошкой и банку солёных огурчиков из погреба приволок. Мол, когда ещё домашних попробуешь? И вот тут Тайка не выдержала – заплакала. Ведь и правда – когда? Путь ей предстоит длинный, нелёгкий, наверняка даже опасный. А дом… он всегда в нашем сердце, даже когда далеко. Куда бы ни позвала дорога, каждому нужно место, где тебя ждут. И куда хочется вернуться.
Они проговорили почти до самого утра, вспоминая совместные приключения. Перед самым рассветом Никифор задремал прямо за столом, уронив голову на руки, а Пушок свернулся калачиком в гнезде из диванных подушек.
«Надо же, – подумала Тайка. – Заснули как по команде. Будто околдовал кто».
Может, так оно и было. Чудеса, они такие: лишних глаз не любят. А Тайке как раз предстояло совершить одно: вспомнить, как превратиться в волчицу, выпустить наружу внутреннего зверя. Во сне у неё получилось, но наяву всё сложнее. Что там надо было сделать? Кажется, перекувыркнуться через голову?
Она вышла в сад. Вдохнула пахнущий весенними цветами воздух. Как же хорошо у них в Дивнозёрье! В последние годы она почти не обращала внимания на красоту родного края, а сейчас вдруг нахлынуло щемящее чувство… А вдруг она видит всё это в последний раз?
Бр-р-р, что за бред?! Тайка прогнала непрошеную мысль. В голове вмиг прояснилось, и она вспомнила – нет, надо не кувыркаться, а удариться оземь и сказать: «По волчьему веленью, по моему хотенью»… А ещё припомнила вопросы матушки Люты и свои ответы на них:
– Я – это я. Моё место – рядом с друзьями в трудный час. Мое сердце – с тем, кого я люблю, пусть даже он не разделяет этих чувств. По волчьему веленью, по моему хотенью – хочу стать волчицей!
Какая-то неведомая сила приподняла её и шмякнула о садовую дорожку. Больно, блин! Зарычав, Тайка вскочила на все четыре лапы. Хвост метался туда-сюда, хлеща её по бокам. Ух ты! Получилось!
Мир
Она опять хорошенько встряхнулась и сказала вслух:
– Так. Сосредоточься. Ты человек, а не волк. И вышла не на охоту, а в путь-дорогу дальнюю. Интересно, а как пройти к Чёрному лесу?
«Следуй за луной», – раздался у неё в голове голос Мары Моревны. Что ж, спасибо за совет – это проще простого.
Задрав голову к небу, Тайка взвыла и помчалась со всех лап. Ведь ей надо было успеть добежать до опушки, пока рыжая луна ещё виднеется на небосклоне. Закатится за сосны – не поймаешь.
Вскоре позади остались и вспаханные поля, и излучина Жуть-реки, и та памятная опушка, на которой они с Алёнкой как-то встретили говорящую лису… Перед глазами замелькали стволы деревьев. Иногда Тайке казалось, что те перемещаются, пытаясь заключить белую волчицу в колдовской круг, поймать, не пустить, подсунуть под лапы кривой корень… Она прыгала через поваленные ели, продиралась сквозь бурелом. Вроде должно было уже рассвести, а на деле становилось лишь темнее. Так вот ты какой, Пограничный лес… М-да, лететь на Алконосте было куда проще.
Иногда Тайке слышался голос, зовущий её по имени, и тогда шерсть на загривке вставала дыбом. Ясное дело: заманивают, пытаются сбить с пути. Но кто? Размышлять об этом было некогда. Нельзя останавливаться. Бежать, бежать, бежать, стирая в кровь подушечки лап…
И всё-таки настал момент, когда она выбилась из сил. Язык вывалился из пасти, лапы разъехались в стороны на скользких жёлтых листьях, и Тайка упала. Падая, успела подумать: и почему здесь, на границе, тоже осень, как во владениях Мары Моревны? В Дивнозёрье же была весна…
– Тая!
Знакомый голос раздался совсем близко, и из-за соседнего дубка вывалился взмокший Пушок. Лететь он уже не мог – и понятно почему: он волок за собой набитый до отказа мешок. Явно очень тяжёлый.
«Морок?» – пронеслось в голове.
Но коловерша привычно затараторил:
– Что же ты убежала и поесть не взяла, глупая? Я за тобой летел-летел, звал-звал. Вот, курочку завернул с ужина недоеденную. И бутеров немного. И пряничков мятных. Кстати, а волки едят пряники? Потому что, если нет, я сам съем.
– Дурачок, я же не настоящая волчица! – с облегчением рассмеялась Тайка. Ни один морок не стал бы так волноваться о пряниках. – Вот только как ты теперь вернёшься домой? Пограничный лес тебя так просто не отпустит.
– О-ой! – Пушок прижал уши с кисточками. – Об этом я не подумал. – Он опасливо заозирался по сторонам. – А с какой стороны я прилетел? А ты знаешь, куда дальше? Потому что если тебе налево, то мне, значит, направо. Или нет?
– Боюсь, тут так не работает… – вздохнула Тайка. – Лес ведёт туда, куда надо ему, а не тебе.