Пути Дивнозёрья
Шрифт:
Он перепорхнул на крышу нижнего терема. Теперь до вяза было рукой подать. Вот только двор со всех сторон оказался как на ладони и не только хорошо просматривался, но и простреливался.
– Божечки-кошечки, помогите!
Зажмурившись, Пушок сорвался с крыши. Уже в полёте открыл глаза: нужно же смотреть, куда летишь.
Кто-то крикнул, но из-за ветра коловерша не разобрал слов, лишь прибавил ходу. И не зря.
– Пли! – в воздух взвилась туча стрел.
Ладно, может быть, не туча, а штук шесть. Но Пушку хватило. Он в испуге заметался, крикнул:
Лучники не дремали. Стрела вонзилась в дерево совсем рядом с его ухом. Душа ушла в пятки, но Пушок продолжил карабкаться, бормоча:
– Разморозили гада на свою голову! Такой был Дивий край: красивый, гостеприимный. Пироги для гостей пекли, киселю наливали. Нет, надо было всё испоганить.
В спину ему доносилось:
– Уходит, сволочь!
– Да что ж вы, уроды криворукие, в одного пришибленного коловершу попасть не можете!
– Дык он небось засланный-заговорённый. Не гневись, дядько Мрак.
– А может, это ты засланный?
– Никак нет!
Пока стражники препирались, Пушок нырнул в дупло, с облегчением выдохнул: «Пронесло!», а потом, не удержавшись, огрызнулся:
– Сами вы пришибленные!
В тот же миг в глаза ударил золотистый свет, его закрутило-завертело и выплюнуло из дупла – к счастью, уже на другой стороне.
Увидев над головой знакомые звёзды, Пушок едва не расплакался. Казалось, только что в Дивьем краю был ясный день, а над Дивнозёрьем уже плыл ночной туман. Вот насколько по-разному шло время в том и этом мирах. Огоньков деревни с потайной поляны видно не было, но Пушку казалось, что даже отсюда он чует запах печного дыма и сытного ужина. Или, может, это туристы жарят шашлыки где-то неподалёку? В другой день он непременно проверил бы (и даже умыкнул кусочек, сделавшись невидимым), но не сегодня. Хватит с него приключений. Домой, скорее домой!
– Ну и дела! – ахал Никифор. – Ты энто орёл, конечно.
После ужина они встретились на чердаке, и Пушок поведал домовому обо всём, что с ним случилось.
– Энто ещё повезло, что всего сутки миновали. Таюшка-хозяюшка в делах да заботах лишь единожды о тебе справлялась. Мол, где наш пострел запропал? Я тут джем варю яблочный, а пробу никто не снимает.
– Никифор, мне нужна твоя помощь. – Уставший Пушок развалился на старом кресле-качалке лапками кверху. – Пока я до Звёзднокамня метнусь туда и обратно, дней десять пройдёт. Нужно придумать правдоподобное объяснение для Таи, куда я подевался.
– М-м-м… Матушку поехал навестить? Ну, то есть полетел. Тогда тебе потом не придётся объяснять, откуда весточка от Яромира взялась. А так – был в Дивьем царстве, заодно и узнал.
– И как это я сам не дотумкал? – Пушок со скрипом качнулся на кресле. – Никифор, ты голова! Кстати, маму навестить и впрямь было бы неплохо.
– Особенно ежели там Таисья скрывается. Ты уж узнай, как у ней дела,
– Эй-эй, ну какой из тебя старик?! Не ты ли по осени на Анфиске жениться собираешься?
– Ну, я… – Никифор немного смутился. – Энто просто привычка. Таюшка-хозяюшка у нас малая, ты тоже. Сталбыть, я за старшего. А вы ещё дразнитесь: мол, чаво кряхтишь, как старый дед.
– От вредных привычек избавляться надо. Ты у нас теперь не дед, а видный жених! Ух и погуляем на свадебке! – Пушок в предвкушении облизнул усы.
– Ты уж, когда полетишь, скажи там всем в Дивьем царстве, что мы с Анфисой их приглашаем. Прям на Покров день. Четырнадцатого октября, стало быть… Ежели им, конечно, дела позволят.
– А навьим не говорить?
– Да пущай все приходят! – махнул рукой Никифор.
Пушок нечасто видел своего старого друга таким счастливым, улыбающимся. Казалось, даже тревожные новости не могли испортить ему настроение.
– Кстати, о невестах. А что ты думаешь об Огнеславе? Тебе не кажется, что всё это очень подозрительно? Я сказал Маю, что верю Яромиру, но…
– На самом деле сумлеваешься?
– Угу.
Пушок надеялся, что Никифор развеет его сомнения. Скажет, мол, всё путём. Но тот лишь поцокал языком:
– И впрямь подозрительно. Если этот дивий ловелас нашу Таюшку-хозяюшку обидит, уж я ему уши пообрываю. Не посмотрю, что царский воевода.
После этого разговора коловерша всю ночь не мог заснуть. Его одолевали дурные предчувствия. Ночные шорохи заставляли сердце дрожать, как заячий хвост. А уж когда на чердаке от ветра хлопнуло слуховое окно, бедняга чуть не испачкал подстилку.
– Я сильный и бесстрашный, я справлюсь! – Пушок твердил это до утра дрожащим голосом. Говорят, так можно убедить себя в чём угодно.
С утра ему пришлось изображать веселье и беззаботность:
– Тая, я тут к маме лечу. Извини, что раньше не сказал. Я совсем забыл, что у неё скоро день рождения. Соберёшь мне узелок в дорогу? Пирожков там, плюшек.
– И банку варенья в подарок? – Тайка знала, что все коловерши без ума от сладкого. Особенно уважают вишнёвое варенье.
– Ага! – Пушок не стал отказываться, он же не дурачок.
– Ты там постарайся узнать, как дела у бабушки и дедушки. Всё равно ведь в Дивьем царстве будешь. А от коловершьих пещер до Светелграда вроде недалеко.
– А про Яромира не узнать? Почему ты про него не спрашиваешь?
– Да мы в нашу последнюю встречу поссорились, – вдруг призналась Тайка. – Поэтому я поначалу не очень переживала, когда он пропал. Думала, дуется.
– А сильно поссорились?
– Не то слово. Он в очередной раз начал бухтеть, что всё не так, не эдак. Грустная я какая-то, неласковая. А у меня и впрямь настроение было паршивое. Ну я и огрызнулась, что не нанималась ему в массовики-затейники. Сперва, конечно, пришлось объяснять, кто это такие… А дальше началось: «Да что у тебя вообще может случиться? У вас в Дивнозёрье тишь да благодать. Не то что у нас».