Пути судьбы
Шрифт:
— Ох, Рыжая, ты меня, кажется, спасла! Она… — Мальчик не успел договорить: оглушительный грохот раздался у них за спиной, заглушив его слова и взметнув облако пыли.
Оказалось, они довольно далеко отошли от пещеры. Факел освещал бледным светом широкий коридор, плавно изгибавшийся влево. А там, позади, валялись груды бесформенных обломков и, как сполохи, пробегали голубоватые искры…
Небольшой кусок грязно-желтого мрамора вдруг подкатился Соне под ноги, и она явственно услышала свистящий шепот:
— С-с-смерть! Вез-зде с-с-смерть!!!
Глава
— Каждый раз одно и то же, одно и то же! — воскликнула Морта, в голосе ее послышался сарказм, и, как бы вторя ее словам, прозрачные кристаллы, грудами лежащие вокруг возвышения и возле стен, потускнели, а на сводах пещеры заиграли блики зеленовато-голубого света. — Сколько ты играла с людьми, Хис, и все время это была одна и та же игра!
— Я не люблю менять свои привычки, Мать Морта! Вспомни, достаточно предложить людям власть и могущество, и они согласятся, мгновенно забыв, зачем ступили ни Тропу и что ищут там, впереди… Зачем рисковать, когда есть простой и надежный способ остановить людишек, сующих-ся куда не следует? К тому же я всегда получаю от этого удовольствие! Что может быть лучше незыблемых правил и неизменной победы!
— Ха-ха-ха! Ты говоришь о победе. Повелительница Земли, ты, упустившая двух неоперившихся птенцов! — загрохотал издевательский голос Морты, и кристаллы, отзываясь, сверкнули ядовито-синим. — Определенно, ты упряма и тверда, как камень!
— В этом ты права, Мать Морта! Твердость — моя сила и суть!
— И в этом же твоя слабость, Хис! Смотри, нежные побеги травы, мягкие корни кустов и деревьев пролезают в малейшие трещинки твоей силы и твердости, легчайший ветер и текучая, безобидная вода подтачивают острые грани твоего могущества, превращая его в песок! Сколько раз я повторяла тебе это, и сколько раз ты не слышала моих слов! Твердолобая Хис, ты проиграла на этот раз, проиграла мягким, беззащитным червячкам, чья сила лишь в гибкости и изменчивости! Я признаю твое поражение!
— Но ведь они, — Хис резко взмахнула рукой в сторону двух пирамидок из обломков черного камня, — ведь они, о Владычица Времени, тоже проиграли! А они переменчивы и каждый раз играют по-новому. Но ты видела сама — слабые людишки способны заставить их служить себе, заключив в талисманы! А я, Хис, почти всегда побеждаю!
Ее землисто-серое лицо исказилось от гнева, глаза пронзительно сверкали, пальцы хищно сжимались в кулаки. О, как невыносимо было Повелительнице Земли чувствовать свое унижение!
— Ха, Гара злилась на Эссу за зеркало, а сама… Сама, как миленькая, сушила их рубахи и штаны и освещала путь! Да, я проиграла, но меня они запомнят надолго! Ха-ха-ха! Ароя, будь мне благодарна, я облегчила тебе задачу! Хотя какой благодарности можно ждать от ветра, гоняющего по небу табуны облаков или дерзко завывающего в узких ущельях!
— Ах, как ты не любишь проигрывать, Хис! —
Мать Времени простерла руки над чашей. Таинственным светом сиял напиток, ее наполнявший, и красные сверкающие глаза в упор смотрели на безмолвную фигуру с белыми, словно облако, волосами.
— Ароя! Лети! Твоя Игра!
Золотые лучи утреннего солнца сияющими копьями пронизывали лес, напоенный запахами распускающихся цветов, влажных листьев и земли, пропитанной дождем. С веток, нависающих над самой Тропой, то и дело падали крупные капли, алмазами сверкая на солнце. Диковинные птицы, с интересом поглядывая на двух молчаливых путников, быстро шагавших по белому песку, перепархивали с дерева на дерево.
Они были похожи на ожившие цветы, эти пичуги, и в другое время Соня не удержалась бы от искушения полюбоваться их красотой и послушать заливистые трели. Но сейчас она лишь досадливо морщилась, когда какая-нибудь из них, взмахнув радужными крыльями, вспархивала с ветки, обдав их целым водопадом холодных брызг.
— Кажется, я вижу просвет… По-моему, лес скоро кончится! — сказала девушка, встряхивая головой.
Луми что-то пробормотал в ответ: ему явно не хотелось разговаривать. Он шел чуть позади, понурив голову. Брови его сердито хмурились, а губы кривились, как у готового заплакать ребенка. Ему и впрямь хотелось расплакаться, гнев и досада переполняли его сердце, он чувствовал себя слабым и беспомощным.
Проклятый коридор! Он ожидал чего угодно, только не этого! Как они теперь доберутся до цели? А эта рыжая девчонка, — и Луми исподлобья взглянул на спину быстро шагавшей впереди Сони, — эта девчонка идет себе, как ни в чем не бывало! Хорошо хоть на птиц не заглядывается! Похоже, она уверена, что оставшийся путь будет легким…
— Луми, смотри, что это такое? — удивленно воскликнула девушка, внезапно остановившись.
Белый песок, по которому они шли, дальше переходил в неширокую дорогу, мощенную гладким светлым камнем. Лес расступился, и перед путники открылась Широкая долина, заросшая высокой голубоватой травой, волнами колыхавшейся под порывами теплого ветра. Дорога — или Тропа? — белоснежной стрелой уходила вдаль, маня к чему-то туманно-пестрому, похожему на огромный город, скрытый сизой дымкой.
— Стой, Рыжая, не ходи пока дальше, — сказал Луми, подойдя к первым плиткам мостовой. — Давай сядем, отдохнем немного…
— Но я совсем не устала! — запротестовала Соня. — Ты только посмотри: она вдруг изменила вид, эта Белая Тропа. Опять странности! Пойдем, Луми. Время уходит, а конца пути еще не видно!
— Ты же не хочешь, Рыжая, чтобы конец наступил прямо сейчас? — спросил ее спутник, усаживаясь на песок. — Я чувствую, что мне надо немного подумать, прежде чем двигаться дальше. Особенно теперь когда… — И он выразительно похлопал по опустевшей суме.