Пути. Дороги. Встречи

Сидоров Георгий Алексеевич

Наконец усталость взяла своё. И мы решили передохнуть. Усевшись на нарты, развели костёр, но попить чаю нам так и не удалось.

— Что это там за деревом? — вдруг показал мне рукою Старков. — Похоже, какая-то покосившаяся избушка.

Я взглянул в ту сторону, куда он указывал, и увидел упавший на землю охотничий лабаз.

— Ты не знаешь, чей это лабаз? — спросил я Николая.

— И не остяков, и не эвенков, — издали определил амбарчик охотник.

Мы подошли

к лежащему на боку строению и стали его изучать.

Лабаз стоял не на двух, как обычно, а на четырёх столбах. Срублен он был в чашку добротно. Потому от удара падающего дерева он и не развалился. Удивило другое: вокруг лабаза всё сгорело. Превратились в пепел сырые живые деревья, а он, давным-давно срубленный, сухой, уцелел? Как это могло случиться? От удивления мы не знали, что и думать.

— Интересно, кто его построил? — обошёл со всех сторон амбарчик эвенк. — И кержаки так тоже не делают. У них крыши, как у эвенков, — односкатные, а здесь два ската.

— И нет дверей, — заглянул под лабаз Н.Л. — Наверное, дверью служит крыша?

— Это специально, чтобы в амбар не залез медведь, — сказал Николай. — Он так крепче. Потому от удара и уцелел…

— Что же в нём хранится? — задал актуальный вопрос Старков.

— Сейчас посмотрим, — скинул лыжи Николай.

— Может, у него есть хозяин? — попытался остановить я его.

— Хозяин наверняка есть, — согласился со мной эвенк. — Но лабаз ему больше не нужен. Он его давным-давно бросил. С того момента, как выгорела грива. Очевидно, решил, что амбарчик тоже сгорел, а может, по другой причине.

— А когда, по-твоему, был пожар? — задал я охотнику вопрос.

— Лет пять назад, не меньше. На некоторых горелых брёвнах стал расти лишайник, — высказал он своё мнение.

— Тогда открывай, посмотрим, — кивнул головой Н.Л.

Мы сняли лыжи, и все окружили лабаз. Николай с Сергеем отодвинули покрытую берестой крышу. И первыми заглянули внутрь.

— Там что-то лежит, — сказал Старков. — Посмотрите сами.

— Неужели, правда? Неужто такое может быть? — побледнел эвенк отходя прочь от лабаза.

— Что ты там такое увидел? — оттащил я подальше крышку.

— Там лежит целиком шаманский костюм! — показал эвенк на лабаз.

— Ну и что? — подошёл я к озадаченному Старкову.

— Костюм не наш, не эвенкийский и не остяцкий.

— Тогда чей же? — заглянул я в открытый лабаз.

— Не знаю! О таких шаманах я слышал только в сказках, — уселся на поваленный ствол охотник.

— Давайте достанем и здесь как следует рассмотрим, — предложил Н.Л.

Пока мы доставали и раскладывали на снегу содержимое лабаза, эвенк сидел в какой-то

прострации. Его глаза смотрели в одну точку, и было видно, что он сильно напуган и расстроен, наконец, всё, что лежало в заброшенном лабазе, оказалось перед нами: поразил отлично сработанный, обклеенный берестой охотничий лук. С ним в сшитом из бересты туле лежало десять оперённых со стальными наконечниками стрел.

— Вот диво! — показал на лук со стрелами Старков. — Никогда бы не подумал, что их ещё делают!

— Смотри, ещё одно чудо! — развернул какой-то свёрток Н.Л.

В руках у него оказалась старинная кремнёвая малокалиберная винтовка. К винтовке был приложен шомпол и запас кремней.

— Смотри-ка! В хорошем состоянии! Засыпай порох, пулю и стреляй! — изумился Н.Л.

— А вот какие-то кузнечные принадлежности, — показал на щипцы, маленькую наковальню и молоток Серёжа.

— Всё это нам понятно, — сказал я. — Но кто мне объяснит, что сшито из медвежьей шкуры?

— Николай сказал, что вроде бы чей-то шаманский костюм? — посмотрел на сидящего в прострации эвенка Старков.

Перед нами на самом деле было какое-то странное одеяние. Оно представляло сшитый из медвежьей шкуры длинный кафтан. С головой медведя в качестве накидки и с медвежьими лапами вместо обуви. Ни бубна, ни колотушки рядом с костюмом не было.

— С чего ты взял, что это шаманский костюм? — подошёл я к Николаю. — Скорее всего, маскарадный какой-то. Ни бубна, ни колотушки. И нагрудника шаманского тоже нет!

— Для таких шаманов, как хозяин этого костюма, не нужен ни нагрудник, ни бубен, ни колотушка, — нехотя сказал Лихачёв. — Они входят в свои миры молча, без камлания, но сильнее всех других!

— Что же это за шаманы? — снова спросил я эвенка. — Кто они, какого народа?

— Может, это костюм кетского шамана? — спросил подошедший Н.Л. — В этих местах когда-то и кеты жили.

— Узнаете у моей бабушки, — сказал эвенк, вставая. — Я вам не рассказчик. Всё, что я помню о таких вот шаманах-медведях, — из старинных сказок…

— Придётся забрать с собой всё, что нашли. По крайней мере, лук и кузнечные принадлежности можно передать в университетский музей, наверняка и этот странный костюм тоже, — сказал я. — Во всяком случае, всё это сохранится, а здесь со временем наверняка пропадёт.

Найденные нами вещи мы погрузили на нарты и, преодолев горелую гриву, снова вышли на чистый снег болота. После того, как нашли странный лабаз, стало заметно, что настроение у нашего проводника изменилось. Николай замкнулся: мало стал говорить и почти совсем перестал улыбаться.