Путин. Путеводитель для неравнодушных
Шрифт:
— Слушай, Володь, интересно: мне тут сказали, что у Путина абсолютно все защищали Грефа, один ты был против.
— Кто сказал? — удивляюсь.
— Алексей Алексеевич Громов.
— Ну, вряд ли!
Действительно, позже я общался с Грефом. Он рассказал, что у него состоялась беседа с Громовым на этот счет, и тот заметил: «Ну, может быть, я что-то перепутал!» Надеюсь, что он действительно что-то перепутал.
Я часто говорю с Германом Оскаровичем о Путине, и у Грефа всегда звучит не просто уважение, а, я бы сказал, абсолютно искренний пиетет: если бы не Путин, Гера уже давно бы работал в какой-нибудь частной структуре и был очень богатым человеком. Но он чувствует не только колоссальную ответственность перед страной, но и желание не подвести Путина, к которому относится как к учителю и близкому другу. Такое отношение вообще характерно для команды Путина. Это люди, которые вместе с Путиным или Собчаком прошли огонь, воду, медные трубы и предательства. Оказавшись на самом верху власти, многие из них не выдержали испытания деньгами и славой, но их все
Хорошо ли это? В целом, это не категория «хорошо или плохо», этот факт просто многое говорит о них и о самом Президенте. Ведь что такое эта преданность? Это как у боксера клинч: они настолько близко пытаются к Путину подойти, чтобы у него не осталось возможности вернуть их на дистанцию удара. А многие из них заслуживают удара. Многие предали его хорошее отношение и стали не просто обогащаться, а устраивать из страны откровенную кормушку. Прикрываясь борьбой с олигархами, они вытворяют такие фортели, что можно только диву даваться. И Президент это позволяет. Возможно, потому, что Владимир Владимирович всегда испытывал уважение к отчаянной смелости. Умение не сдавать своих ему очень импонирует в людях. Я знаю, что в какой-то момент времени решалея вопрос по сенатору Сабадажу. Когда с Сабадажем все было плохо и стало понятно, что его вот-вот могут вообще «закрыть», за него вступился не кто-нибудь, а, как говорят, сам господин Н., который сказал: «А я его не сдам! Я его знаю много лет, он очень давно с нами, я знаю, что он очень хороший человек, и я не верю в те глупости, которые про него рассказывают». Конечно, это абсолютное мальчишество, но мальчишество, которое вызывает глубочайшее уважение и признательность. Это же идет из уст человека, который, узнав, предположим, что Путину нужно, чтобы он выпрыгнул из окна двадцатого этажа, даже раздумывать не будет — через мгновение будет лететь! Настолько эти люди преданы Президенту!
А в окружении Ельцина таких людей не было — Ельцин всегда сдавал свою команду. Путин свою команду никогда не сдаст — и в этом его слабость. Ведь, еще раз повторюсь, зачастую надо бы врезать кое-кому по башке, а этого не происходит. Но, с другой стороны, и в ближний круг такие люди не попадают. Близкие к Путину, но не имевшие с ним общего прошлого люди не ощущают себя вхожими в этот круг. Ни Сурков, который проводит с Путиным уйму времени, ни Громов не смогли стать настолько близкими ему по духу, как те, с кем Путин вырос, служил и прошел тяжелые коммерческие годы в Питере. Для последних, кстати, страна выглядит совсем по-другому, для них открыты иные возможности. Когда смотришь на руководителей крупнейших компаний и понимаешь, что в их географии нет моментов пересечения с географией Путина, сразу становится ясно, что и шансов укрепиться на высоких должностях у них тоже не будет.
Понятно, почему это делает Путин, — он хочет, чтобы на подобных должностях стояли люди, лично преданные ему, с которых, как ему кажется, можно спросить и которые, как он надеется, являются людьми глубоко порядочными. И это, наверное, справедливо. Но в то же самое время такой подход колоссальным образом ограничивает возможности карьерного роста для всех остальных граждан России.
Может, в России так принято — набирать своих? Нет — и не принято, и, конечно же, в долгосрочной перспективе никак не оправданно. Путин это понимает, поэтому, например, общая структура «Единой России» именно такова. Не должно быть никаких иллюзий: «Единая Россия» — это партия Путина. Это принципиально важно! Это партия, которая выполняет просьбы Путина, которую Путин строит под себя и постоянно использует в качестве плацдарма для экономических и политических реформ. Если угодно, для обкатки некоторых политических решений. Поэтому ни «Справедливая Россия», ни какая бы то ни было другая партия, как бы они ни пытались казаться близкими, таковыми не являются. И именно поэтому столь важны для руководителей «Единой России» встречи с Путиным. Принципиально важны! Хотя, конечно, тот факт, что Сергей Миронов создал свою партию, свидетельствует о том, что в России будет больше чем одна партия, приближенная к Кремлю. Но я бы не стал преувеличивать степень близости последней.
Но с какого момента Путин теряет доверие к своим друзьям? Где та грань, когда ты говоришь, к примеру, любимой собаке: «О! Ты становишься опасной!»? Это происходит, когда она пытается тебя укусить, когда начинает тебя рвать.
И здесь не случайно то, что при разрешении многих споров Путин всегда берет паузу: собирает информацию, следит за развитием событий, ведет себя абсолютно как дзюдоист. Во всех движениях видно его спортивное начало, он борется до последней секунды. И когда идет борьба за позицию, за захват, он ждет движения противника, анализирует его и реагирует тогда, когда приходит время, но очень часто и очень профессионально держит паузу. Важное умение Путина во всех конфликтах — держать паузу. Поэтому никогда не угадаешь развитие событий по-путински: всегда предсказывают какие-то сроки, которые оказываются неправильными, фамилии, которые оказываются не теми. Путин оценивает ситуацию по иному категориальному ряду, нежели большинство российских политиков до него. Он всегда привносит тот фактор, который был убран из политики Волошиным.
Волошин является очень сильным теневым политиком, деятелем, который вывел из политики понятия «моральный» и «аморальный», но оставил иные: «технологичный» и «нетехнологичный». Путин возвращает в политику понятие морали, но привносит туда
На самом деле то, что происходит в политических кругах, — это всегда сбор Путиным информации по реальной мотивации поступков и понимание, есть там предательство и обман или нет. И к большой чести Путина как личности надо отметить, что он не принимает решений под давлением, то есть не позволяет оказывать на себя избыточное эмоциональное влияние. Хотя, с другой стороны, многие начинают этим пользоваться, публикуя компромат на людей, которые, каким кажется, могут быть назначены, засвечивая фамилии, как бы пытаясь вынудить Путина принять решение (зная, что Президент к этому относится крайне негативно), и тем самым пытаются не допустить этих людей до власти. Боязнь Президента оказаться под давлением врагов или манипуляторов общественным мнением является важным фактором. Достаточно изуверский подход.
Как говорит Сергей Борисович Иванов: «Путин не любит победу нокаутом. Путин всегда предпочитает победу по очкам». Когда возникло, например, противостояние спецслужб, Путин никогда не давал одной группе забить другую. Он, проанализировав, подождав, использовал возможность развести противоборствующие группировки и прийти к победе — но по очкам, не через нокаут. Это очень важный момент, потому что часто в ближнем окружении Путина возникают вот эти ссоры и склоки, и их он всегда разрешает с базовой позиции.
Это очень серьезная тема — разрешение споров и конфликтов в окружении Путина. Повторюсь, Путин может простить все, кроме предательства по отношению к себе. Он может простить небезупречность, он может простить слабости, может простить неэффективность, невозможность справиться с той или иной задачей. Но чего Путин не прощает никогда — это предательство. Причем предательство может быть совершенно разным. Как, например, в случае с Леонидом Геннадьевичем Парфеновым.
Многие почему-то считают, что Парфенов был чуть ли не последним представителем свободной журналистики, вместе с Савиком Шустером, что, вежливо говоря, весьма далеко от действительности. Напомню, что после того как старая команда НТВ ушла сначала на канал ТНТ, а потом на канал ТВ - 6, который позже стал каналом ТВЦ, активней всех там бегал и кричал «Нет, нет, мы не смеем бросать Гусинского!» именно Шустер, первым ушедший на новое НТВ к Иордану. Позже к нему присоединился и Леонид Геннадьевич Парфенов. Так вот, Парфенов всегда хорошо знал правила игры, но ему на пятки очень плотно наступала программа Герасимова, который, помимо всего прочего, исполнял роль его непосредственного начальника. Когда тогдашний руководитель НТВ Николай Сенкевич был за границей, господин Парфенов запустил бомбу — поставил в эфир на Дальний Восток интервью с вдовой убитого Яндарбиева, которое он снял не без помощи Администрации Президента, выставившей единственное условие — не показывать интервью до вынесения окончательного приговора. Дело в том, что по законам Катара эмир не имеет права помиловать обвиняемого в случае, если члены семьи жертвы публично заявят о том, что они против помилования. Поскольку речь шла о жизни российских граждан, обвиняющихся в убийстве Яндарбиева, очень важно было соблюсти все формальности. Но Леонид Геннадьевич решил по-другому. Он, несмотря на договоренности, все же показал этот сюжет до оглашения приговора и стал ждать реакции. Реакция последовала незамедлительно — был, как говорят, звонок из Кремля, и Герасимова попросили снять сюжет из эфира.
Парфенов согласился это сделать, но попросил начальство выдать ему письменное распоряжение. Герасимов допустил ошибку и требуемое распоряжение выдал. Парфенов тут же переслал его в газету «Коммерсантъ», чего не имел права делать, так как все работающие на НТВ подписывали эксклюзивный договор о неразглашении внутренней документации — это нормальная практика во всем мире. «Коммерсантъ», конечно же, с радостью вцепился в эту историю. Парфенов, выйдя в прямой эфир, сюжета не дал, хотя по закону о средствах массовой информации вполне мог его поставить или хотя бы сказать, что ему это сделать запретили, после чего обежал практически все важные кабинеты. Я знаю это точно, поскольку он заходил и к Грефу, и ко многим другим моим друзьям — просил о помощи. Но тут была совсем другая ситуация — фактически Парфенов ради попытки снять неугодных ему начальников не только нарушил установленные с Кремлем договоренности, но и подверг людей ненужному риску, чем бесповоротно подтвердил, что ему нельзя верить. Он-то был уверен, что общественность выступит за него и потребует смены Герасимова и Сенкевича. Однако Сенкевич, поступив как настоящий воин, проявил твердость и тут же уволил Парфенова за нарушение закона. Сам Путин и его окружение отнеслись к происшедшему не как к внутрителевизионной склоке, а как к несоблюдению договоренностей, как к факту предательства, где во имя абстрактных телевизионных целей жертвуют конкретными человеческими жизнями, жизнями наших офицеров. И это уже за гранью. Кремль ни в коей мере не настаивал на увольнении Парфенова — просто он его не восстановил. Кремль ведь не всегда запрещает, иногда он всего лишь убирает руку. А если ты изначально приходишь туда с просьбой о помощи, то после таких жестов, конечно же, начинает казаться, что ты теперь в страшной опале и гонении.