Путин
Шрифт:
Осознавая преимущества наличия собственного телеканала без критики в эти трудные времена, Ельцин 29 ноября подписал указ и поменял Останкино на ОРТ (Общественное российское телевидение). Никаких признаков аукциона, положенного по закону, хотя бы даже и символического, не было. Сначала Березовский был назначен председателем Надзорного совета, но позже собрал все бразды правления в свои руки.
В следующем месяце Президент по указанию «партии войны» послал войска в горные районы Чечни. НТВ Гусинского показало ужас этого конфликта, и поддержка войны электоратом сошла на нет. Меньше чем за 18 месяцев в этом жестоком столкновении было убито более 30 тысяч человек, в том числе 5 тысяч российских солдат. Рейтинги Ельцина по опросам снизились до однозначных чисел, тогда как у лидера коммунистов Геннадия Зюганова они достигали 30 процентов.
20 февраля 1995 года ОРТ разорвало все связи с посредниками, которые получали огромные прибыли от продажи рекламного времени на Первом канале. «Это была моя собственная идея, – говорит Березовский. – Она вызвала большое удивление». В ответ на это новый популярный
Олигархи просто купили более защищенные «Мерседесы» и окружили себя большим количеством телохранителей. Они потирали руки, предвкушая, как сорвут новый куш. У группы с Воробьевых гор появилась идея, как превратить локомотив экономического хаоса в богатый и теплый вагон.
Глава 7. Манна небесная
Владимир Путин не скрывал своего отвращения к олигархам, которые продолжают привлекать внимание СМИ во всем мире. Эта неприязнь зародилась после того, как в 1995–1996 гг. под предводительством его бывшего коллеги в Санкт-Петербургском совете Анатолия Чубайса была разграблена сокровищница российской промышленности. Кучка магнатов смогла осуществить то, что впоследствии назвали «распродажей века» (или, точнее, «самым крупным грабежом в истории»), поскольку для того, чтобы иметь шанс одержать победу на президентских выборах 1996 года, Борис Ельцин столкнулся с крайней необходимостью крупного вливания наличных денег для поддержания экономики.
Создателем проекта, призванного спасти его репутацию, был 34-летний Владимир Потанин, дитя номенклатуры, человек невысокого роста, с приплюснутым носом. Его частная компания «ОНЭКСИМ Банк» имела счета на сумму 300 миллионов долларов, открытые, как в подарок, услужливыми служащими разваливающегося государственного Банка Экономической Координации. На этот раз Потанин явился в Кремль в сопровождении Михаила Ходорковского и Александра Смоленского – двух влиятельных банкиров. Там он представил свою программу на заседании кабинета министров, возглавляемом тогдашним премьер-министром Виктором Черномырдиным. Идея Потанина заключалась во введении «залоговых аукционов». Он предложил, чтобы группа российских магнатов предоставила огромную ссуду правительству, которое в свою очередь создало бы контрольный пакет акций в стратегических государственных отраслях промышленности в качестве гарантии и передало бы право управления этими предприятиями кредиторам. Проект был поддержан кабинетом министров по ряду причин. Комитет по вопросам государственной собственности, задачей которого было получить 8,7 триллиона рублей в виде денежных поступлений в ходе приватизации, на тот момент имел лишь очень малую долю этой суммы. Так, предложение управляемых олигархами банков предоставить правительству ссуды в размере 9,1 триллиона рублей (что на тот момент соответствовало 1,12 миллиарда фунтов стерлингов) взамен на акции государственных компаний получило благословение Ельцина, при условии, что оно будет замаскировано как сдача государственных активов в залог, а не как полная и конечная распродажа. Будучи премьер-министром, а затем Президентом, Владимир Путин относился сугубо отрицательно к этому проекту в той же мере, что и к большинству его участников; и все же полагается, что без его осуществления Россия, по всей вероятности, вернулась бы к коммунистическому режиму.
Крупные государственные предприятия, которые занимали господствующее положение в нефтегазовой, добывающей, телекоммуникационной и военной отраслях промышленности, все еще находились в руках коммунистов, многие из которых получали основную часть прибыли и укрывались от налогов, переводя деньги в оффшор. Чубайс рассматривал проект «залоговых аукционов» в качестве рычага, который раз и навсегда выбьет эти активы из их рук и, таким образом, поможет избавиться от «красных» директоров, поборником чьих прав в Кремле был его главный противник Олег Сосковец. Для Чубайса, отрешившегося от идей ярого коммуниста-отца, цель оправдывала средства. «У меня был выбор между приходом к власти коммунистов и грабительским капитализмом, – объяснял он позже. – Я выбрал грабительский капитализм». Тем летом, пока разрабатывались детали операции, практически никакая информация об этой схеме не вышла за пределы Комитета по вопросам государственной собственности и тайного круга олигархов. Путин все еще находился в Санкт-Петербурге и мало что об этом знал. Его враждебность к олигархам зародилась только после того, как стали известны жульнические методы, использованные ими, чтобы заполучить эти активы.
К 30 августа заговорщики согласовали все вопросы. Борис Ельцин подписал декрет, согласно которому Комитет по вопросам государственной собственности санкционировал ряд аукционов, на которых
Альфред Кох смело уверял репортеров, что функция аукциониста была в значительной степени технической и не давала участникам «никакого дополнительного преимущества». Чубайс был столь же изворотлив, как и его коллега. «Как вы, возможно, знаете, – отвечал он журналистам, – мы не предопределяем покупателя». Аукцион является «свободным и конкурентным». Все же фактом остается то, что подавляющее большинство предприятий, проданных с аукциона в период с 3 ноября по 28 декабря 1995 года, получили банки, организовавшие аукцион, или их посредники.
17 ноября Владимир Потанин получил желаемое, а именно – 38-процентную долю в крупнейшей горно-металлургической компании Арктики «Норильский Никель», одном из важнейших мировых производителей никеля, платины и кобальта. Только объявленная прибыль этого предприятия составляла 1,2 миллиарда долларов, что превышало всю сумму, полученную в ссудах, призванных пополнить правительственную казну. Целью Ходорковского была компания «ЮКОС», второе по величине нефтегазодобывающее предприятие в России. Заместитель министра энергетики несколько недель добивался расположения «красных» директоров компании и был уверен, что они у него в кармане. Кроме того, он знал, что Джон Браун, бесстрашный руководитель компании BP, с нетерпением ждал момента проникновения на крупный российский рынок нефти и газа. Первым шагом Брауна было создание совместного предприятия с Юрием Лужковым по строительству цепи станций технического обслуживания BP в ближнем Подмосковье. Это предприятие оказалось коммерчески успешным, а также способствовало тому, что компания BP стала известной ключевым фигурам страны, принимающим решения, включая Бориса Ельцина, который интересовался всеми проектами Лужкова.
Для того чтобы не допустить конкуренции со стороны BP и прочих крупнейших компаний – и, как следствие, взвинчивания цены, – Ходорковский успешно лоббировал Комитет по вопросам государственной собственности, в результате чего все иностранные компании были исключены из участия в аукционе. Таким образом, банк «Менатеп» стал официальным аукционистом компании «ЮКОС», так же как и основным участником аукциона. 8 декабря 1995 года компания «ЮКОС» была выставлена на аукцион. 45 процентов акций были выставлены на общедоступную продажу в рамках проекта «залоговых аукционов», а также еще 33 процента в инвестиционном тендере, вынуждавшем участника торгов слить в компанию сумму в размере 200 миллионов долларов. Стартовой ценой была сумма в 150 миллионов долларов ссуды взамен на акции и 150 миллионов долларов в качестве инвестиционного тендера. Ходорковский сделал заявку через одну из своих подставных компаний «Лагуна», однако возникла проблема. Три других банкира – Владимир Виноградов («Инкомбанк»), Михаил Фридман («АльфаБанк») и Валерий Малкин («Российский кредит») объединили силы для подготовки конкурирующего предложения. Они не могли сделать вклад в размере 350 миллионов долларов наличными, однако предложили внести 82 миллиона долларов наличными, а оставшуюся часть выплатить в виде краткосрочных государственных облигаций (ГКО). Кох и Чубайс, однако, отклонили ГКО, объяснив это отказом российского правительства принимать собственные облигации, и настояли на том, чтобы вся сумма была выплачена в наличных деньгах. Партнер Фридмана Петр Авен, президент «Альфа-Банка», пытался поговорить с Чубайсом, которого он знал на протяжении многих лет, и убедить его в несправедливости данного решения. Однако Чубайс не соглашался на личную встречу или даже на разговор по телефону. Эти три банкира не могли каким-либо образом воспрепятствовать Ходорковскому в желаемом приобретении.
Его подставная компания «Лагуна» заплатила 159 миллионов долларов – лишь на 9 миллионов долларов больше стартовой цены – за 45 процентов акций «ЮКОСа», и он получил инвестиционный тендер еще на 33 процента, предложив всего лишь 125 000 долларов сверх стартовой цены 150 миллионов долларов. В целом, он приобрел контрольный пакет по невероятно низкой цене, чуть больше чем за 309 миллионов долларов. Компания «ЮКОС» была вскоре оценена российским фондовым рынком в 15 миллиардов долларов. По расчетам журнала «Экономист», Ходорковский получил в кратчайший срок большее количество денег, чем кто бы то ни было за всю историю. Ходорковский опровергает утверждения о том, что приобретение «ЮКОСа» было нечестным. «Нефтедобыча снижалась на 15 процентов в год, долги подрядчикам составляли приблизительно 3 миллиарда долларов, заработная плата не выплачивалась в течение шести месяцев, а служащие тихо негодовали или высказывали свои жалобы вслух», – заявляет он. Альфред Кох неоднозначно комментирует: «Все возможно, когда такого рода нефтяная компания объединяет силы с крупным банком».