Путин
Шрифт:
Путин знал или догадывался о том, что у него твердая почва под ногами. 12 мая Ельцин уволил При макова. Спустя три дня в Думе были предприняты попытки объявить импичмент Президенту, но эти усилия завершились унизительным поражением, когда Кремль или его союзники якобы заплатили 30 тысяч долларов за каждый голос в его поддержку. Ельцин с его шатким здоровьем не мог вынести этот стресс. По причине болезни он отменил встречу с премьер-министром Испании Хосе Марией Аснаром, предоставив Лужкову новый повод для сомнений в его пригодности к занимаемому посту. По его заявлению, Россией управлял не Ельцин, а «режим» Кремля, включавший в себя Березовского, его союзника Александра Волошина, а также «Таню и Валю». Тем не менее, Ельцин достаточно быстро выздоровел и назначил премьер-министром Сергея Степашина, ранее занимавшего должность министра внутренних дел. Со стороны Думы не возникло возражений, и назначение было подтверждено большинством: 301 к 55 голосам. Новый премьер-министр пообещал расправиться с преступным капитализмом, повысить налоги на алкоголь и топливо, а также ввести более эффективную систему сбора
Однако Михаил Ходорковский воспользовался возможностью дефолта на сумму в 236 миллионов долларов, долга консорциуму западных банков, и, избавившись от целого ряда инвесторов, обрел полный контроль над «ЮКОСом». «Если человек не является олигархом, – сказал он одному журналисту, – то с ним что-то не так. Все имели равные изначальные условия, каждый мог бы этого добиться. Если человек не сделал этого, это означает, что с ним что-то не так». В начале 1998 года он приобрел еще одну нефтяную компанию, «Томскнефть», и стал добывать нефть из ее богатых месторождений вместо того, чтобы разрабатывать месторождения «ЮКОСа». Одним из инвесторов «Томскнефти» был американец Кеннет Дарт, которому принадлежали 13 процентов акций. Он использовал свой голос, чтобы воспрепятствовать осуществлению планов Ходорковского включить компанию в состав «ЮКОСа», в надежде на получение крупной прибыли при продаже своей доли. Однако ответным действием Ходорковского было понижение стоимости акций путем финансовых махинаций практически вплоть до их обесценивания. Дарт получил в наследство огромное состояние, сделанное на производстве пластиковой посуды, и у него было много денег. Он провел дорогостоящую PR-кампанию, целью которой было изобразить русского олигарха вором в средствах массовой информации по всему миру. Вопрос был улажен после заключения секретного соглашения, по которому Ходорковский приобрел акции Дарта, но это не помогло ему восстановить репутацию. Тем временем Путин продолжал делать успехи. 11 июня он присутствовал на напряженной встрече с американской делегацией, где обсуждался усугубляющийся кризис в Косово. Он произвел впечатление на заместителя госсекретаря США Строуба Тэлботта «своим самообладанием и уверенностью, выражающимися в сдержанной и тихой манере». По словам Тэлботта, Путин «был воплощением исполнительной компетентности, способности добиться цели без суеты и трений (такова была его репутация в Санкт-Петербурге, когда я в первый раз о нем услышал)». Тэлботт также заявил, что в Путине не было ничего напыщенного: «Никакого запугивания, никаких настойчивых просьб и обвинений, неизменно ассоциирующихся у меня с назидательным стилем русских политиков». Он считал Путина «пожалуй, самым невозмутимым русским из всех, кого когда-либо встречал. Он слушал с той внимательностью, которая была столь же расчетливой, сколь учтивой». Путин сказал Тэлботту, что он «сделал свою домашнюю работу», обратившись к творчеству русских поэтов, которых Тэлботт изучал в Йельском университете и в Оксфорде, – Владимира Маяковского и Федора Тютчева, чья философия отражается в следующих строчках: «Умом Россию не понять / Аршином общим не измерить / У ней особенная стать / В Россию можно только верить». На американца это подействовало весьма обескураживающе.
В конце июля премьер-министр Израиля Эхуд Барак полетел в Москву на переговоры с Ельциным о Ближнем Востоке. Он вернулся домой с новостью о том, что через несколько дней Степашин будет смещен с должности. Впоследствии Ельцин добавил, что у его «верного пса» нет никаких шансов стать его преемником. «Еще когда я назначал Степашина, – пишет он в „Полуночных дневниках“, – я знал, что уволю его». Кого же следующим назначили на злополучную должность премьер-министра? «Новым премьер-министром, чье имя упомянул Ельцин в разговоре со мной, – сообщил по телефону израильский премьер-министр Биллу Клинтону, – стал какой-то человек по фамилии Путин».
Глава 10. Премьер Путин
В конце июля 1999 года Борис Ельцин вызвал Сергея Степашина на свою дачу в Горки-9 и уволил его. В углу комнаты за происходящим следил вездесущий глава Совета безопасности (и все еще директор ФСБ) Владимир Путин. Путин чувствовал себя неудобно в роли свидетеля при увольнении Степашина, которую его попросили сыграть, и впоследствии назначил его главой счётной палаты, используя в качестве ключевой фигуры в борьбе против именно тех олигархов, которых стремился защитить Ельцин.
Уволив уже четвертого премьер-министра менее чем за полтора года, Ельцин нашел человека, которому он мог доверить как управление деятельностью правительства, так и обеспечение собственной свободы и процветания на протяжении длительного срока. Он пришел к решению о назначении Владимира Путина через весьма простой процесс вычеркивания имен из списка; в конечном счете, Путин оказался единственным, кто удовлетворял его строгим требованиям.
«Он пригласил меня в свой кабинет и сказал, что думает предложить мне должность премьер-министра, но вначале ему необходимо поговорить со Степашиным, – рассказывает Путин. – Степашин знает, что я не имел никакого отношения к его увольнению. Однако я оказался в крайне неудобном положении, когда в тот вечер мне позвонил Ельцин и попросил меня следующим утром приехать в Горки. Можете себе представить, в каком я был состоянии. Это все было очень неприятно». Поскольку здоровье Ельцина (как и его поведение) на протяжении конца 1990-х было непредсказуемым, он настоял на том, чтобы его помощники нашли «человека, который
Как утверждает Лилия Шевцова, «политические круги задавались вопросами о том, когда Ельцин уйдет с поста, и кто будет править Россией после его ухода. Как сегодня обстоят дела у „царя Бориса“, в здравом ли он уме? Все остальное ушло на второй план». Единственное, в чем можно было не сомневаться, это в том, что он непременно будет менять свое мнение (или Татьяна будет делать это за него), будь он в Кремле, лежа больным в постели, или в солярии на своей даче. Ельцин менял свое мнение, как другие меняют перчатки, так что его кампания по поискам преемника была полным провалом. Приглашены были многие, но никто не был выбран.
На самом деле, быть назначенным в качестве преемника Ельцина было все равно что выпить чашу с ядом. «Если Ельцин объявляет кого-то преемником, – жалуется спикер Госдумы Геннадий Селезнев, – это означает поставить крест на его политическом будущем. Такое происходило уже неоднократно». Одной из малопривлекательных тактик Ельцина было подталкивать претендента на должность к тому, чтобы тот высказал свое мнение по поводу преемственности. Любое проявление готовности к принятию высшего поста расценивалась как неприемлемые амбиции. Когда священный «черный чемоданчик» был временно передан премьер-министру Черномырдину, тот уже стал рассматривать себя в качестве очевидного наследника, и по этой причине его кандидатура была отвергнута.
Следующие три премьер-министра – Сергей Кириенко (март – август 1998 года), Евгений Примаков (сентябрь 1998—май 1999 года) и Сергей Степашин (май – август 1999 года) – не получили «одобрение Тани», либо получили отказ по другим причинам. «Своим скромным присутствием и иногда советом Таня очень помогала мне», – писал Ельцин в «Полуночных дневниках», однако, по версии Лилии Шевцовой, эта «милая молодая женщина» в то время фактически правила страной.
Закидывая свою сеть дальше и шире, Ельцин рассматривал самые разные кандидатуры, в том числе Сергея Шахрая, Владимира Шумейко, Олега Сосковца, Александра Лебедя, Бориса Немцова, Николая Бордюжу и Николая Аксененко. Некоторое время он подумывал о том, чтобы выбрать губернатора Нижнего Новгорода Немцова, молодого, яркого либерала, впоследствии ставшего одним из лидеров Союза Правых Сил (СПС), но его энтузиазм сошел на нет, после того как Немцову не удалось получить поддержку общества. Вслед за Немцовым он присматривался к Бордюже, но в результате – как мы уже убедились – разочаровался и в нем, поскольку, к его огорчению, тот очень тесно общался с Примаковым. Следующий выбор Президента, должно быть, шокировал всех. Владимир Путин был человеком, который никогда не баллотировался на выборах на какой бы то ни было пост и не выказывал политических амбиций (фактически именно Борис Березовский рекомендовал Путина Ельцину после их знакомства в Санкт-Петербурге). По словам самого Березовского, Президент в то время послал олигарха во Францию, где Путин проводил отпуск с семьей, с целью предложить ему должность. Как рассказывает Березовский, они провели день, обсуждая эту перспективу на съемной квартире Путина, наконец, Владимир посмотрел в глаза Борису и сказал: «Хорошо, давайте попробуем. Но вы понимаете, что Борису Николаевичу самому необходимо спросить меня об этом». Березовский утвердительно кивнул: «Володя, конечно. Я приехал сюда, чтобы впоследствии не возникло недоразумений, когда он начнет вас об этом спрашивать». Путин, как он сообщает, ответил: «Нет проблем, я готов».
В тот период Путин летал в Санкт-Петербург каждые выходные, чтобы проведать отца, который был безнадежно болен. Владимир Спиридонович, герой блокады Ленинграда, умер 2 августа в возрасте 88 лет. Путин оплакивал потерю отца, когда Ельцин вызвал его в Кремль и сообщил о решении назначить его премьер-министром. Он также намекал на то, что это лишь шаг на пути к «тому самому высшему посту». В ходе деловой встречи на лице Путина была бесстрастная маска, но, должно быть, его разум работал с лихорадочной скоростью. Его первой мыслью было то, что его затянет политический водоворот на предстоящих парламентских выборах в России. Размышляя о горьком опыте предвыборной кампании партии Черномырдина НДР в 1995 году и Собчака в 1996 году, он выразил негативное мнение об избирательных кампаниях. «Я не знаю, как их вести, – сказал он Ельцину, – и мне не нравится это дело». Ельцин не принял это возражение; это было лишь технической стороной вопроса. Беседа завершилась словами Путина: «Я буду работать на любом посту, на который вы меня назначите». Ельцин воспринял это как согласие и 9 августа представил Путина стране, назвав его «премьер-министром с большим будущим», а также человеком, «способным объединить общество, используя широкий спектр политических средств, и обеспечить продолжение реформ в России». Точка зрения Путина касаемо его новой должности была характерно прагматичной. «Я подумал: „Ну, что ж, поработаю в течение года, все замечательно. Если я смогу помочь спасти Россию от краха, то мне будет чем гордиться“. Это был особый период в моей жизни. А затем я подошел к следующей ступени».
Ельцин утверждал, что его оценка Путина существенно повысилась после назначения его главой ФСБ в июле 1998 года. «Чем дольше я знал Путина, тем больше убеждался в том, что он сочетал в себе великую преданность демократии и реформированию рынка со стойким патриотизмом, – писал он в „Полуночных дневниках“. – [Он] не позволял манипулировать собой в политических играх. Он не совершил бы того, что противоречит его пониманию чести. Он всегда был готов расстаться с высокой должностью, если того потребует его честность».