Путница
Шрифт:
На дохлую корову наткнулись ближе к обеду. Точнее, на половину коровы – ее разделывали и куда-то относили четверо мрачных мужиков. При виде всадников они набычились еще больше, поудобнее перехватили мясницкие топорики, а на дружелюбный вопрос, что случилось, принялись остервенело ругаться по-саврянски. Благодаря «урокам» Алька Жар почти все понял и даже кое-что ответил, что на щепку ошеломило мужиков, но не смягчило.
– Говорят, одни такие стриженые тут уже проскакали, –
– Ша, мужики! – Жар поднял руки вверх. – Мы сами за этими гадами гонимся, поймаем – заживо разделаем! Скажите только, куда они и как давно уехали?!
Савряне недоверчиво переглянулись.
– Туда, – указал топориком один. Окровавленное лезвие выглядело очень внушительно, будто на великую битву благословляет. – Тому трёщех лучн.
– Ага, нагоняем-таки! – обрадовался вор.
– Они коров на свежих сменили, – мрачно возразил Альк. – Сейчас снова оторвутся.
– Давайте и мы сменим, – предложил путник. – У вас еще коровы остались?
Мужики скорчили кислые рожи, но после небольшого торга все-таки согласились поменять четырех коров на двух и повели выбирать на лужок за веской.
– Гляди, это ж Милка! – Жар спрыгнул с Болезни и подбежал к понуро стоящей на отшибе трехцветке. Рыскина коровка! Парень даже головой покрутил, словно надеясь обнаружить невдалеке и подругу. Вид у Милки был заморенный, но издыхать она вроде не собиралась, даже начала потихоньку пощипывать травку. – Мужики, вы ее не режьте, мы вернемся – выкупим!
– По крайней мере, пусть хоть пару недель подождут. Если не вернемся, значит, нам уже все равно, – зловеще добавил крыс.
Путник контролировал его куда опытней Рыски, мысленную речь слышали только Жар и сам Крысолов. Но повторять за Альком вор не стал, все-таки надеясь на лучшее.
Коровенки у весчан оказались так себе, коротконогие, но крепенькие и упитанные.
– Рыжую возьми, – посоветовал путник. – И…
– И вон ту черную с белым брюхом, – ревниво перебил крыс.
«Свеча» и путник уставились друг на друга: Альк с вызовом, Крысолов с усмешкой – мол, да какая разница, для общего же дела стараемся!
Жар безропотно перетащил седла на новых коров, потрепал на прощанье Болезнь по шее. Та с отвращением отвернулась.
– Ну и Саший с тобой! – обиделся вор, давая скотине тумака. Та махнула хвостом и медленно, высокомерно двинулась к своему новому стаду. – Столько вместе пережили, а она даже смотреть на меня не хочет…
– Потому и не хочет.
Жар смутился и пошел садиться на рыжую. Путник вежливо попрощался с мужиками. Те что-то проворчали в ответ и вернулись к разделке коровы.
– Слушай, я тут все думаю… – негромко,
– Угу. – Альк не выказал изумления: видно, тоже успел до этого додуматься.
– Может, он ее для того и похитил?
– Угу.
– Больше ничего сказать не хочешь?! – не выдержал Жар.
– Предположить, как именно он будет ее уговаривать? Сначала одну руку отпилит, потом другую…
– Тьфу на тебя!
– Угу.
Следующие две лучины скакали молча. Дорога была однообразная и скучная, чуть оживила ее только красная змейка ленты в колее. Жар натянул было поводья, но крыс царапнул ему шею.
– Не останавливайся. И так ясно, что Рыскина.
– Что они с ней сделали?!
– Думаю, просто расплели и бросили. – Крыс остервенело поскреб лапой за ухом. – Я ошибся. Райлез пока не станет ее пытать. Он ждет.
– Чего?
– Меня. Если Рыска откажется от «свечи» в его пользу, то скорей всего я снова стану крысой.
– Ты и так крыса!
– Но Райлез-то этого не знает. И дает мне возможность до него добраться.
– Думаешь, этот лоскут неспроста?
– Уверен. И лоскут, и елка, и коровы, и вчерашняя нищенка, которую они огрели плетью на скаку. Они нарочно оставляют следы, по которым мы сможем их найти.
– Сказали бы сразу: «Мы едем туда-то!» – сердито проворчал Жар. – А то высматривай тут, выспрашивай…
– А вдруг бы мы заподозрили, что это ловушка, и не поехали?
– Как это – не поехали?! Она ж наша подруга!
Крыс промолчал. Еще месяц назад не то что Райлез – сам Альк и представить не мог, что помчится через полстраны выручать какую-то весчанку, а не предпочтет сдохнуть вольной крысой.
Тсарских работников, как всегда, подняли до рассвета – покуда поедят, покуда всем задание раздадут, уж и развиднеет. Йожыг еще спал, даже паром ходить не начал. Река была тихая-тихая: казалось, чихни на берегу – услышат за десять вешек.
Мужики ежились, зевали, почесывались, от скуки глазели на воду; та шла мелкой рябью, будто ей тоже было зябко. В камышовых заводях беззвучно поднимались, выстраиваясь кружками и цепочками, пузырьки: на мелководье кормилась, вороша ил, вышедшая из омутов рыба. Самое рыбачье время.
– Эх, сетку бы, – с тоской протянул Колай. – Я вчера купался, сома видел – во!
– Такого все равно сеткой не взять, – оценил размах его рук Цыка.
– Да запросто, если умеючи! – разгорячился весчанин, зная, что протянуть невод все равно не дадут, можно безопасно хвалиться и биться об заклад. – Вот я как-то…
Батрак отмахнулся, уже жалея, что подал голос. Колая было не переспорить. Даже прижатый в угол, он умудрялся выкрутиться и найти виноватого: ветер не тот, помощник криво сетку держал, дно коряжистое, а то бы – ух!