Путница
Шрифт:
Работники удивленно заоборачивались, и ругань сменилась горестными и яростными возгласами. За спинами увлеченных перебранкой людей пламя успело подняться до самых макушек стогов, прежде чем его заметили. Горело сразу с четырех сторон, да так жарко и ярко, будто солнце садилось не в воду на горизонте, а прямо сюда.
– Похоже, тот, сбежавший, подгадил, – смущенно предположил упустивший четвертого саврянина тсец. – Вот уж паскудный народец! Раз не им, так никому…
Ринтарцы один за другим повернулись обратно, и теперь даже мальчишка испуганно
Следующая находка оказалась пострашнее дохлой коровы.
– Да он совсем рехнулся! – потрясенно прошептал Жар.
Поперек дороги лежал вытянутый в струночку труп: ноги вместе, левая рука прижата к боку, правая откинута вверх, пальцы заботливо подогнуты – кроме указательного.
Альк спешился, ткнул тело в щеку:
– Мягкий еще.
Вор гадливо отвернулся:
– Интересно, где второй?
– Наверное, поехал дальше. – Саврянин внимательно осмотрелся. – Не думаю, чтобы Райлез неотлучно ждал их посреди дороги всю неделю. Скорее, один другого прирезал – по загодя полученному приказу.
– Крепкая мужская дружба, – фыркнул вор. – А куда он указывает? Там уже Рыбка вроде проглядывает.
– Там пещеры, – подал голос путник, наблюдавший за приятелями из седла. – Под дланью Сашия.
– Знаю, – огрызнулся саврянин.
– Это как? – удивился Жар, прищуриваясь вдаль. Берег как берег, низким сосняком зарос.
– Место, где путничий дар отказывает, – пояснил Альк.
– Ух ты! – восхитился вор. – Что ж его до сих пор никто не оприходовал?! Ни домов, ни огородов хотя бы… Удобно-то как: можно не бояться, что враг на тебя путника натравит!
– Слушай, ты когда кого-то к Сашию посылаешь, что имеешь в виду?
– Ну… – Жар замялся, хихикнул.
– Вот-вот. Никому такое «покровительство» не нужно. Лучше уж путники с Хольгой.
– А наш молец говорил, что вы как раз от Сашия, – вспомнил вор. – Рыску однажды даже каяться заставляли, только не вышло ничего.
– Сам он от Сашия, ваш молец, – буркнул саврянин, забираясь обратно на корову.
– Не, – внезапно взыграла в Жаре «молельная» солидарность. – На черепицу ущербный, это точно, а так правильно все вещал, по книге.
– Вот именно. Умные люди пишут книги, а идиоты их толкуют.
Бревно было короткое и толстое, дубовое. Летописцы жития святого Трачнила расходились в его точном описании – упоминались и сосна, и ясень, и даже охапка хвороста [8] (из-за чего последователи проредили друг другу немало бород), – поэтому молец решил взять то, что Хольга ниспослала. Скорее всего бревно упустили мужики, что-то там строившие на ринтарской стороне выше по течению, но к ногам мольца, спустившегося попить воды (колодезная для истинного пророка не годилась!), его подвела несомненно Богиня.
8
Некий
Изобразив громом пораженного, молец пару щепок таращился на бревно, потом обернул к собравшейся на берегу толпе заросшее лицо с дико блестящими белками и убежденно объявил:
– Это знак свыше! Дабы убедить вас в истинности моих слов, я пересеку реку на этом бревне, как святой Трачнил!
Зрители потрясенно охнули, не зная, то ли восхищаться смельчаком, то ли бить его за святотатство.
Молец, не теряя времени, залез на бревно и добавил:
– Более того – я на нем же вернусь обратно!
– Даже если нет – все равно хорошее дело, – проворчал кто-то в толпе, вызвав волну смеха.
Ученики благоговейно оттолкнули бревно от берега и в ужасе зажмурились: пророк опасно зашатался на лишенном опоры кругляше. Однако сырое дерево глубоко сидело в воде, и молец сумел выровняться.
– Видите?! – торжествующе завопил он, потрясая верным посохом. – Хольга не оставила меня! Я чувствую, как Она смотрит на меня и улыбается, благословляя!
– А может, хохочет? – предположил тот же шутник.
Радоваться, впрочем, было рано: по всем летописям, бревно святого Трачнила чудесным образом поплыло наискось русла, против течения.
Бревно святого пророка стало кощунственно сносить вниз. Но потом молец сообразил, что Хольга ниспослала ему и посох – ибо в священной книге сказано: «Пользуйся всем, что есть у тебя в руках, ибо это Я в них вложила». Огласив сие и возблагодарив Богиню за предусмотрительность, пророк погрузил палку в воду и после нескольких оборотов на месте («Таланты подобны кладам: дабы явить их людям, надо изрядно поработать лопатой») сумел направить бревно в каноническом направлении.
Зрители оценили его усилия: многие попадали на колени. Некоторые горячо молились, другие просто глазели с открытыми ртами. Даже те неверы, что освистывали речи пророка, смутились и призадумались – может, этот безумец и впрямь одержим Хольгой, а не роготуном?
Увы, ждать мига истины предстояло долго: бревно двигалось правильно и неуклонно, но уж больно медленно. Люди заскучали, завертели головами, и первым завопил какой-то мальчишка:
– Эй, глядите! На Хольгином Пупе горит что-то!
Входов в пещеры было несколько, все на одной линии, будто щербатая улыбка мертвого, успевшего зарасти травой и кустами великана. В некоторые щели разве что ребенок протиснется, в другие на корове заехать можно. Но вторая красная лента, развевающаяся на макушке тонкой березки (согнули, привязали и отпустили), притягивала взгляд за полвешки. Когда спутники подъехали поближе, то увидели и белую стрелку на левой стене, указывающую в подземелье.
Альк вопросительно глянул на Крысолова. Тот с сожалением покачал головой.