Путями Сталкеров
Шрифт:
Не обращая внимания на бурчание напарника, перекидываю автомат за спину, подтягиваю перчатки. Последний раз оцениваю расстоянии: метров тринадцать, стена выглядит абсолютно гладкой, но - должно получиться.
Вперед.
А нога, оказывается, и не думает проскальзывать - поверхность вполне уверенно держит подошву ботинка. Тем лучше.
Руки перебирают по тросу от узелка к узелку, ноги упираются в надежный камень - подъем оказывается довольно простым.
Вот и край стены. Подтягиваюсь, делаю выход силой, переваливаюсь на широкий, метра полтора парапет.
И сразу же - бросаюсь к противоположной
Передо мной - небольшой лес, за ним поле, с копошащимися фигурками, еще дальше, километрах в трех сверкают металлические спины огромных ангаров. А прямо под стеной восторженно смотрят черные глаза, и звонкий голос выводит в остывающем вечернем воздухе фразу.
– Hello, mister. Welcome.
ГЛАВА 20.
– Так сколько вас всего?
– я отодвинул рукой ветку, не сломал, а просто отодвинул. Время разрушения прошло.
– Сначала нас было две тысячи сто, - улыбнулась в ответ Триста тринадцатая. О, эта улыбка!
– Но когда ушли Учителя, младшие стали часто болеть, а первое поколение… Взрослые ведь все разные… Сейчас сестер меньше двух тысяч осталось.
– Two thousand Two thousand (англ.) - две тысячи… - обалдело прошептал, выхвативший из контекста разговора понятные слова Долгов. Его первые слова, с тех пор как он увидел Триста тринадцатую. А до этого Роман просто тупо молчал, не сводя глаз с девушки. Как он сразу не набросился на нее - не знаю; назло еще и девчонка попалась симпатичная. По-своему, конечно. То ли арабка, то ли мулатка, на вид - лет восемнадцать-двадцать. Смуглая кожа, прямые черные волосы, вздернутый носик, ямка на подбородке. Единственное, что портило ее лицо - небольшой рваный шрам на левой щеке. Ну а фигурка у девушки… Не знаю, может все это первое впечатление мужика, не видевшего бабу девятнадцать лет, но глаза от Триста тринадцатой невозможно было отвести. Кстати, о фигурке. Полностью рассмотреть все ее достоинства позволял обычный белый больничный халат, который и был единственным одеянием девушки. Все. Ни белья под ним, ни обуви на ногах Триста тринадцатой не было.
Я, грешным делом, когда халат увидел, подумал - вот тебя и вылечили, Андрюха. Сейчас зайдет отец-командир, пожмет руку, прольет скупую мужскую слезу, объявит размер пособия. Ан нет. Девчонка в халатике очень вежливо со мной поздоровалась, предложила спуститься. А то, что по-английски - это не беда. Языки мне всегда легко давались. Еще когда в садик ходил, с армянчиком одним дружил. Ашот его, кажется, звали. За неделю, помню, все ругательства выучил и долго умилял воспитательницу незнакомыми словами. Пока ей добрые люди глаза не раскрыли. Задница потом болела… И в школе по английскому одни "пятерки" были. Поначалу, я хотел на иностранный поступать, в институт, но быстро понял, что по деньгам учебу не потяну. Вот и пошел в военку, благо офицеры Родине всегда нужны были. Но тяга к языкам не пропала, наоборот - теперь, в добавок к английскому, я хорошо знал арабский и казахский.
А вот Долгов осилил только арабский. Английский он знал больше матерный, ну и еще необходимый минимум для торговли - счет, купить, продать. Поэтому и вышло, само собой, что разговор с девушкой вел я.
За то время,
– А Учителя - это кто?
– Как кто?
– искренне удивилась девушка. Ресницы широко распахнулись, унося в черные омуты глаз.
– Учителя, они… они как ты, только, - Триста тринадцатая опустила взгляд, и я вдруг очень отчетливо почувствовал его ниже пояса, - только без одежды.
– То есть - мужчины?
– я попытался прервать затянувшуюся паузу.
– Да, - кивнула головой, и это движение породило волну в ее густых черных волосах.
– Но без волос на лице.
– Это борода называется.
Роман, услышав beard Beard (англ.) - борода, попытался изобразить дружелюбную улыбку на лице. Вышло больше похоже на похотливый оскал.
Девушка в ответ обнажила два ряда ровных ослепительно белых зубов. И вновь повернулась ко мне.
– Эндрю, а ты мне дашь имя?
– Имя…
– Конечно. Учителя говорили, что номера нам на время даны, а придут мужчины - дадут всем имена, - и Триста тринадцатая потупила глаза.
Вот еще задачка. Как же ее назвать? Только не Лизой! А чего голову ломать! Сейчас июль - значит пусть будет Юля.
– Джулия, - медленно, впитывая каждую букву, повторила свое имя Триста тринадцатая. И залилась веселым беззаботным смехом.
– А мне нравится!
Девчонка, словно птичка, вспорхнула; продолжая хохотать, пробежала несколько шагов и закружилась вокруг дерева, придерживаясь рукой за ствол.
– Андрюха, а может мы ее сейчас того… - раздался над ухом плотоядный шепот Долгова.
– Ты чего, урод!
– я развернулся в сторону напарника.
– Только попробуй, скотина. Девчонка к нам со всей душой, а ты…
– Потише, потише, Командир, - Роман заиграл желваками.
– А мы сюда разве не за этим шли?
Конечно, за этим. Но все же по-человечески надо делать, не как звери какие-то. Лицо хранить надо. Нет, не лицо… Себя, человека в себе.
– Придем в их город - делай что хочешь. Только не силуй. И еще. Юльку - не тронь!
– Что запал на шоколадку, Командир?
– и, поспешно добавил, многое прочитав на моем лице.
– Понял я, понял.
Триста тринадцатая, отхохотавшись, теперь стояла и внимательно слушала незнакомую речь.
– Обо мне говорили?
– от былой веселости в голосе девушки не осталось и следа.
– Все нормально, Юля, - я стараюсь улыбнуться, - все нормально. Так ты говоришь, Учителя ваши на меня похожи?
– Да, - и опять светятся глаза, блестят в ответ зубы.
– И чему же они вас, гм, учили?
– Всему, - Триста тринадцатая развела руками.
– Они нам показали как еду выращивать, как читать, как писать. Рассказали, что мы должны детей рожать. Рассказали, что к нам придут, и мы гостям не должны ни в чем отказывать.
Хорошо, что Борода, похоже, не сумел перевести последнюю фразу.
– Эндрю, а можно тебе вопрос задать?
– Конечно, Юля. А что ты хотела узнать?
– Эндрю, - черные глаза затянули в себя, - а почему вы с Романом не похожи? Или мужчины все разные? Или Роман - не мужчина?