ПВТ. Сиаль

Ульяничева Евгения

— Ах, ну дает, паршивец, и как дает! — восхитился ее сторож, и внезапно схватив, потянул к себе, полез влажной, липкой ладонью под рубашку.— А иди-ка сюда, мелкая...

Серебрянка затрепыхалась, но Выпь распахнул глаза и уставился прямо ей в зрачки. Немой приказ был такой силы, что девочка пошатнулась и застыла, терпя жадную руку, нескромно мявшую ее тело.

Выпь резко кивнул и Серебрянка клацнула зубами. Насильник с воем отскочил:

— Кусаться, тварь?! Да я тебя! — замахнулся.

И хрустнул,

когда опустившаяся из самого Полога серая спица проткнула его насквозь.

Серебрянка содрогнулась, но не двинулась, зато заорали вокруг Юга, шарахнулись, а спиценоги накололи на себя еще по человеку.

Выпь, пользуясь суматохой, двинул затылком в лицо одному, ударом кулака ошеломил другого, выдернул кляп, успел перехватить кинувшегося на него не-людя с ножом. Вывернул тому запястье до хруста, жестко пнул в пах, припечатал локтем сверху.

— Тахи, Серебрянка! Бери одного!

Сам без промедления кинулся к Юга, удачно, боком скользнул между двумя спиценогами. Девчонке почудилось в поднявшемся сполохе, что те словно видели его, будто нарочно обходили, вытаптывая не-людей.

Сам Юга тоже без дела не валялся. Когда началось, когда закричали кругом, довольно осклабился, сунул пальцы в расширенные от любовной горячки глаза насильника. Тот с воем отпрянул, грохнулся на спину, стреноженный штанами, и тут же взмыл вверх, получив в брюхо спиценогом. Упал где-то ближе к горизонту.

— Ах ты, сучка! — обернувшегося Юга сгребли за волосы, натянули, примеривая к горлу нож, но Выпь успел раньше.

Вмазал подхваченной дубинкой так, что снес не-людю мало не полчерепа.

Юга оскалил зубы в беззвучном смехе, перекатился, уходя от падающего тела, а оставшиеся из кодлы, рванувшие к ним, вдруг словно запнулись, попав в разметавшиеся по земле черные косы.

— Уходим! — Выпь рывком вздернул Юга, буквально швырнул его на спину тахи, сам прыгнул следом, стискивая коленями гладкие, крепкие бока особого. Рявкнул полным голосом. — Вперед пошел!

И тахи не смел ослушаться, сорвался с места, выскочил из облака пыли и крови, увлекая за собой молодого особого, на котором съежилась Серебрянка.

Серебрянка вцепилась едва не зубами — земля плавно и страшно быстро двигалась под ногами особого. Девочка поскуливала от страха и восторга, крепче держалась за рога тахи, и жгучий ветер выбивал и тут же осушал слезы.

Отцепилась, когда держаться больше не стало сил. Упала ничком, и так лежала, покуда не хлопнули по спине.

Серебрянка вскинулась, крикнула, испуганно шарахнулась.

— Я это. Тише, — Выпь казался еще более угрюмым, чем обыкновенно, глаза его покраснели от ветра, а от схлынувшей ярости резче обозначились скулы.

Юга был рядом, легко заплетал косу, легко болтал, щуря красивые глаза в улыбке:

— До чего славно прокатились!

Едва поспел штаны натянуть, ай да я. Всегда мечталось на спиценоги в действии посмотреть, вот, сбылось... Как ты так угадываешь ловко, а, пастух? Когда они придут, да куда именно опустятся?

— Чувствую. Слышу. Не знаю. — Пастух раздраженно отвернулся, словно ему в тягость было смотреть на облюдка. — Сумку оставил, у тебя дарцы есть?

— Обижаешь! — Юга сунул руку в глубокий карман, подбросил и поймал в воздухе плотный пенал. Подмигнул Серебрянке. — Запомни, мелкая — мужики все считают себя самыми умными, если ты стоишь на коленях и отса...

— Юга! — наконец прорвало девочку. — Как ты можешь так просто, они же не-люди, они хуже шлюпки, они едва нас не убили, они тебя...

— Тише, — Выпь поморщился, выставил ладонь, будто слова запирая, — доехали мы быстро, но путь нам смешали. К тракту вынесло.

— Стало быть, до Городца нам всего ничего осталось? — радостно поддержал облюдок. — Ай, славно, наверняка здесь уже и Провалы устроенные встречаются. Кстати, о «едва не убили». Поздравляю, сообщники, мы сделали Бланша!

— Скорее, разделали, — без восторга уточнил Выпь, — надеюсь, вытоптали всю его шайку. Если кто живой остался, искать будет.

— Да пусть ищет, — Юга внезапно перестал улыбаться и оскалился, совсем как светловолосый не-людь, девочка вздрогнула от нечаянного сходства, — и пусть найдет.

***

Пастух верно сказал, тахи домчали их почтти до самого тракта. Особых оставили на вольном выпасе, светить меченных перед стражами Городца было неразумно. Выпь хлопнул тахи по блестящим спинам, отпустил — в добрые руки, в добрый путь.

Серебрянка по горло сыта была особыми и прочими дорожными приключениями, ей хотелось в безопасность, в густую толпу.

— Это совсем не одно и то же, — вздохнул Выпь, и даже Юга согласно закивал.

— Но теперь-то тебя кто искать будет? Сколько уже минуло, ну давайте ближе к тракту подойдем, там точно ничего страшного не водится...

Сама себе противна была этим девчачьим нытьем, но уж больно люто ей приходилось: стоило закрыть глаза, как заливало изнутри веки красным и черным, вставал в горле запах жженого волоса, в ушах хрустел череп не-людя.

— С нами-то разве страшно? — неловко попытался ободрить Выпь.

Девочка едва не заревела.

Уговаривала долго, едва не молила, и наконец, Юга решительно обернулся к пастуху:

— Ай, достала хныкать. Давай так. Я дойду до тракта, осмотрюсь, камни погляжу — если постов или иного тревожного нет, то высунемся. Обрыдла она мне своим скулежом.

— Хорошо, — сказал Выпь, неодобрительно покосившись на Серебрянку.

Та виновато потупилась.

— Ты там осторожнее, — хмуро буркнул Выпь облюдку.