ПВТ. Тамам Шуд
Шрифт:
Луна вышла из-за туч, свет ее отразился от зеркал и комната наполнилась звуками: и криками людей, и ржанием коней, и ревом существ, и звоном оружия, и грохотом, и едким запахом меди… Земля содрогалась, а сам он едва мог удержаться в седле — конь под ним был неисправен и шел, сбиваясь, пробивая себе грудью дорогу.
Левая рука онемела, но в правой он крепко сжимал рукоять сабли. Лик ее потемнел от крови. В горле першило; на сколько хватало глаз, кипело море сечи и трудно было
Михаил не успел ничего сделать.
Конь его пал; завалился на бок, а Михаил не смог выдернуть ногу из стремени.
Между ним и существом встал воин — Михаил увидел его со спины и узнал сразу же. В следующий момент черная тварь прянула вперед, а воин прыгнул. Не как люди прыгают, много выше.
Оказался вровень с тварью и ударил с обеих рук, но тварь ответила. Упали они вместе. Тварь срубленным деревом рухнула, свернулась кольцом, вверх брюхом, как издыхающий червь. Воин же оказался на земле рядом с Михаилом. Пошевелиться Иванов не мог, но мог смотреть.
Воин ему улыбнулся. Начал подниматься, не отводя взгляда, пока брошенное копье не ударило его в спину между лопатками, пригвоздив к земле.
— Чего ты, мужик?! — Нил таращился, а щека горела.
Плотников стиснул зубы, загоняя обратно нутряной, животный вой.
Стража смотрела настороженно, а Госпожа — с удивлением. Стены стояли незыблемо. Кажется, все случившееся пригрезилось ему одному.
Михаил потер ладонью мокрый лоб.
— Виноват, — выдавил из себя вместе с кривой усмешкой, — почудилось.
— Надо признаться, мозаика производит впечатление, — Госпожа Червей вновь взяла Михаила под локоть, погладила по руке, — эффект зеркал, плюс архитектурные хитрости, искажающие звук. И вот оно, ощущение присутствия.
— Да, — сказал Михаил, — так и есть.
Поймал взгляд Нила, настороженный, ожидающий. Отрицательно прикрыл глаза. Это было его личное переживание, и делиться им он не намеревался. Следовало все осмыслить.
Госпожа, видимо, была из тех, кто любит играть с едой. Она не торопилась отдавать распоряжения касательно Нила. Но не забывала о нем ни на миг, а уж в бдительности охраны сомневаться не приходилось.
— Прекрасное у вас хозяйство, — сдержанно похвалил Михаил, когда они вновь оказались на ступенях. — Чувствуется твердая рука.
— Доброе слово знающего человека приятно вдвойне, — воркующе рассмеялась Госпожа.
— Вы наверняка прекрасно разбираетесь во всех этих… растениях.
Михаил обвел рукой бурную зеленую поросль.
— Увы. Не стану лукавить, мне хотелось бы предстать перед вами знатоком, но это не так. Я увлечена червятником и узким ареалом
— Разве что как ваш потенциальный работник, — Михаил жестом попросил дозволения снять с треножника факел.
Госпожа милостиво кивнула.
Охрана подтянулась ближе.
Плотников, откашлявшись, подступил к кряжистому, раскидистому кусту, упрямо карабкающемуся вверх к пирамиде. Видно было, что его пытались стричь, но скоро бросили эту затею.
— Вот, позвольте обратить ваше внимание. Это хаура, одно из старейших декоративных растений. Привередлива к климату, поэтому широкого распространения не получила. Видите, ее плоды похожи на маленькие тыковки? Считаются стимулятором.
— Как кстати! — воскликнула Госпожа. — Некоторые мои работники, определенно, нуждаются в этом.
Нил слушал, пребывая в легком замешательстве. Внезапная готовность Михаила к сотрудничеству его удивляла: на перебежчика Михаил не походил. На всякий случай Нил утроил бдительность.
— Есть интересный момент. — Продолжал Михаил. — Вблизи открытого пламени коробочка начинает испускать тонкий аромат. Его еще называют «тыквенной ванилью». Вы слышали, возможно.
— Что-то припоминаю, — кивнула Госпожа приподнимая в раздумье брови.
— Разрешите?
— Прошу вас.
Михаил боком оттеснил Нила, осторожно поднес огонь к маленькой тыквочке.
Та не сразу, но занялась, а потом, вдруг — вспыхнула легко, точно бумажная. И взорвалась.
Нил заметил это краем глаза, уже падая в желоб от мощного пинка под спину. Михаил рухнул сверху, а огонь по цепочке бежал вверх и вниз, охватывая плоды на кустах, и те взрывались, как маленькие гранаты. Семена в липком соке летели во все стороны, люди с криками хватались за лица, спасая глаза.
Нил этого уже не видел. Он с воплем скользил по желобу вниз, набирая скорость, и твердо помня одно — там, внизу, обрыв с сенотом и кем-то легендарно-хищным.
Туда он и влетел.
Озеро оказалось глубоким и теплым. Нил дернулся, всплывая, приложился обо что-то каблуком, оттолкнулся и оказался на поверхности. Рядом целеустремленно, как настоящий медведь, выгребал Михаил.
— Что за хрень, Иванов?!
Он не рассчитывал на ответ, но Михаил сподобился, пояснил между гребками и фырканьем:
— Пороховое дерево, слышал? Его действительно… использовали. В качестве оружия. Если… если зрелые плоды поджечь, они взрываются, разбрасывая семена, а те… фух, весьма токсичны.
— Смертельно? — Нил выплюнул теплую воду, прислушиваясь к воплям и хаотичной пальбе.
— Зависит от… от дозировки. Если успеть промыть водой и обработать ожоги, обойдется.
— Где-то здесь должно быть чудовище…
— Если ты про то, что плавает сзади тебя, можешь не волноваться.
Нил обернулся так быстро, насколько позволяла мокрая одежда. Бревно в наростах и костяной чешуе плавало кверху брюхом.