Пьяная Россия
Шрифт:
– С вас двойная оплата! – строгим голосом произносит кондукторша.
– За что? – столбенеет пассажир.
– За фитнес!
Пассажиры смеются, смеется гражданин и хохочет кондукторша.
Оказывается, у нее хорошая улыбка, добрые человеческие глаза и один дед не выдерживая, сетует:
– Мужика бы тебе хорошего!
Кондукторша вмиг переменяется в лице:
– Все мужики – козлы и воняет от них, как от козлов!
Дедушка настаивает:
– Не все, я, к примеру, за собой слежу, моюсь каждый
– А что же твоя бабка тогда делает? Деньги заколачивает? – сердится кондукторша.
– Да что ты! – машет на нее дед. – Я – вдовец вот уже как двадцать годков!
– Тогда у тебя выхода нету, – сразу решает кондукторша.
И оглядывает старика придирчивым взглядом:
– Одет, гляжу, чистенько, аккуратненько, стало быть, сам не любишь, чтобы пахло…
И кондукторша морщит нос, демонстрируя в лицах плохой запах.
– Только непонятно мне, чего же ты опять не женился?
– Да что ты! – снова машет дед. – Куда мне жениться, ведь мне девяносто лет!
– А не скажешь! – удивляется кондукторша.
– Ведь не скажешь же? – обращается она к молчаливо наблюдающим за происходящим пассажирам и заставляет деда встать.
Дед встает со своего сидения, прижимает руку к сердцу и кланяется на все четыре стороны.
Первой начинает аплодировать кондукторша, за ней пассажиры.
Дед, худенький, маленький выглядит совсем невесомо, но смущается, щеки его розовеют. Присаживаясь на место, он неуверенно перебирает руками и весь дрожит от неожиданного поощрения со стороны незнакомых людей.
– Да ты у нас до ста лет доживешь! – хохочет кондукторша и тут же переключается на пьяного мужика с тупой физиономией, слепо пролезающего в автобус.
– Куда еще! – толкает она его своим животом с билетами.
Мужик замирая, смотрит на билеты и что-то соображая, лезет в карман, достает денежную бумажку, пятитысячную.
– Нету у меня сдачи! – кричит кондукторша, напирая на пьяного.– Иди, такси лови!
Пьяница лезет обратно, на остановку. Двери закрываются, автобус трогается, но к бесприютному пьянице вдруг подбегают неизвестные, по всему видать, с целью грабежа.
– Коля, погоди! – зычно кричит кондукторша и выпрыгивает из раскрывшихся дверей.
После двух, трех затрещин, которые она щедро раздает бандитам, неизвестные разбегаются, кондукторша хватает пьяницу за шиворот:
– Пошли уже, горе луковое!
Пьяница послушно перебирает ногами. В салоне кондукторша стеллит газету на свое место и усаживает пьяницу, предварительно узнав название его остановки:
– А то проспит! – поясняет она пассажирам.
Автобус трогается, пьяница засыпает, денег кондукторша с него не взяла ни копейки.
– Пьяницы все равно, что слабоумные, – говорит она пассажирам, – жить не умеют, мыслить не способны, лужи под себя пускают и умирают,
Начинается спальный район, где живет основная масса пассажиров. Кондукторша расталкивает пьяницу и, выпроваживая его, советует дойти хоть на автостопе, до дома. Наказывает, чтобы нигде не присаживался, а то ограбят, не гопники, так полицаи.
Девяностолетний дед раскланивается с ней и идет от остановки к неприметной старенькой пятиэтажке бодрой походкой:
– Наш-то каков! – с чувством произносит кондукторша, вытирая непрошенную слезу.
На конечной Коля высовывается из кабины водителя:
– Ну, все что ли? – спрашивает он у кондукторши. – В гараж?
– Поехали, – соглашается кондукторша, – смена кончилась, завтра другая начнется.
И садится на свое сидение, не забыв заботливо припрятать газету, на которой давеча сидел пьяница, может кому еще пригодится. Кондукторша считает выручку, рассеянно поглядывая в окно на проплывающие мимо размытые силуэты домов и деревьев…
Полеты не во сне, а наяву
Посвящается моему сыну Мишеньке Кременскому
Теплый ветер дул в лицо, кувыркался в ладонях шелковистым котенком. Подныривал, растопыривал крепкие крылышки и летел какое-то время где-то внизу. Я только едва-едва тогда ощущала его прикосновения. Полная Луна светила ярко-ярко и звезды, любимые звезды подмигивали с ночного неба.
Лес внизу сменился полем. Я тотчас спикировала вниз, ветер только и успел взвизгнуть: «Куда?»
А я уже летела над самой землей, касаясь изредка раскрытыми ладонями верхушек травы. Вспугнутые кабаны разбежались во все стороны.
– Нечего картошку разорять! – крикнула я им вслед.
Кабаны действительно направлялись через поле к картофельным грядкам поселян. А вот уже и село. В избах темно, ни одно окошко не светится. Летом сон короток, но крепок, скоро и солнышко взойдет.
Неслышной тенью опустилась я на порог своего дома, вошла тихонечко, даже дверь не скрипнула. Но сынок, ясноглазый Мишенька все равно проснулся, приподнялся на постели:
– Мам, ты, где была?
– Летала.
– Возьми меня как-нибудь с собой? Ну, пожалуйста!
Коротко кивнула, припала губами к крынке с молоком. Успокоенный моим обещанием, Мишенька тотчас же заснул невинным сном младенца. Кроткая улыбка, серые глазки, белокурые волосики топорщатся на макушке, будто у цыпленка, сама нежность и простота, вот что такое мой сыночек. Я вздохнула, разделась до белой сорочки, прилегла на край постели. Мишенька тотчас подполз, обнял меня тонкими ручонками, заулыбался во сне… Когда-то Бог согласился и подарил мне его после жаркой клятвы и венчания с Человеком, которого я не любила и даже презирала за алкоголизм. Теперь этот человек далеко, в мире духов…