Пьяная жизнь
Шрифт:
вечера.
Это вам не какие-то детские «Что? Где? Когда?».
Подвыпившие соперники, сняв пиджаки, гризлись как
бойцовские псы. Звания и должности забывались, выражения не
ПЬЯНАЯ ЖИЗНЬ
выбирались. Однако, как только обстановка накалялась кто-то
изрекал спасительное: «За глубину мысли!». Или: «За
компромисс!». Или: «За мир!». Все тот час вспоминали, что
самое важное – пить вино. Именно в процессе употребления
постигается
Задушевная атмосфера вечеров, разумеется, накладывала
отпечаток на поведение сторон во время зачетов и экзаменов.
Абсурдно было бы сводить реакции тех и других к каким-то
клише. Но согласитесь, без некоторого волнения не обходилось,
если, например, один студент пил с преподавательницей «на
брудершафт», другой целовал лысину известного строгостью
доцента, третий пролил вино на платье не красовице, но
чертовски притягательной, молодой ассистентке. Искупая вину,
на заднем сиденье такси лобызался взасос, доставив её в 3 часа
ночи на поселок Котовского. В темной парадной вместе ползали
на коленях, разыскивая упавшую норковую шапку дамы. Знаю
детали, потому, что тем третьим был я… Сколько таких деталей,
нюансов, нюансиков ушло в вечность вместе с персонажами
факультетських вечеров!
Практики. Колхозы. «Общаги». Кто из бывших студентов
без ностальгии не вспоминает «милые шалости» в традиционных
анклавах студенческой вольности. Множество сцен и сюжетов из
тех мест и времен поселились на страницах воспоминаний, коими
особо «грешат» историки.
«Граждане! Я тоже из Баку!», - пелось в блатной песне 50
– х годов. Потому, думаю, не грех и мне добавить кое-что к
любимой теме мемуаристов.
Лето 1970–го. Холера в Одессе. Город в кольце оцепления
войсками Советской Армии. Без специальных пропусков в
карантинную зону въезд запрещен. На севере граница зоны
Валерий Варзацкий
проходила возле станции Буялык. Всем иногородным студентам
университета, выехавшим до введения карантина из Одессы на
каникулы, было разослано предписание прибыть в Буялык,
готовими к сельхозработам.
Прибыл и я. На пероне увидел таблички с названиями
ВУЗов. Под табличками, за столами, сидели офицеры военных
кафедр. Подошел к своей табличке, предъявил документы.
Очереди желающих ехать в колхоз небыло. Военный указал на
автобус и велел ждать следующих поездов. Выяснилось, что
автобус отправится, когда заполнится студентами, не важно с
какого
бригада подобралась классная: четыре парня, остальные двадцать
шесть – девушки!
Работали на ответственных участках в болгарском селе
Благоево Ивановского района. Вино пили огромными дозами
каждый вечер, сплоченным колективом. Преподаватель приехал с
большим опозданием и на работу с нами не ходил, читая книги в
отведенной ему хате. В 5 утра на наряды в правление колхоза
ходил я и таким образом де-факто был бригадиром, хотя не
избирался и не назначался.
Время незабываемое! Четыре пацана на двадцать шесть
баб… Бывало, дрались за нас.
Колхоз был «длинный» - почти полтора месяца а «на
закуску» элитной бригаде, не ворующей, ввиду бессмыслености,
но поедающей все съедобное, достался ореховый сад в 40
гектаров.
Да-а! Так вот, лежу я на бригадирской повозке, курю, жду
вечера, размышляю, с кем окажусь в кровати сегодня. Девчонки –
«рабсила», собирают орехи, хлопцы носят ведра, взвешивают.
ПЬЯНАЯ ЖИЗНЬ
Кучер–болгарин спит под повозкой. Вдруг подъезжает «Волга»
(ГАЗ-21). Выходят два пузатых мужика одесского вида и
интерисуются у «рабинь» кто тут главный. Те указывают на меня.
Подошли. Объяснили цель приезда:
– Надо пару мешков орехов. «Магарыч» с нас.
– Можно, только девкам ящик шампанского и килограмма
три хороших конфет. Идет?
– Идет, вот мешки, пусть набирают. Мы за шампанским.
Через час приехали. Увидев шампанское, мои «ударницы»
так пригрузили «Волгу», как оказалось, без заднего сиденья, что
едва не лопнули рессоры.
Довольные пузатые, в приливе чувств, пригласили
мужскую часть бригады отведать шашлыка на колхозном
винзаводе, директор которого оказался их родственником.
Собственно работа на этом закончилась. Шампанское
наливали в алюминиевую кружку кучера. Труженицы пели,
смеялись, рыдали, дурачились. Смотреть на пьяных баб было не
интересно и опасно. Шепнул кучеру, чтобы он тихонько отъехал
в сторону, а мы по-одному, незаметно оторвались от орущего
девишника. На ходу запрыгнули в повозку, предвкушая
болгарские яства.
Заехав на территорию завода учуяли «слюногонные»
запахи. Стол был накрыт в кабинете директора. Кучер распряг
лошадей, стреножил, пустил пастись в низинку рядом, помыл
руки и на правах члена бригады, но болгарина, сел за стол.