Пьяная жизнь
Шрифт:
каждого района приезжала делегация комсомольцев –
передовиков производства. Питание, казаны, матрацы, палатки,
випивку везли с собой, так как режисура предполагала
комсомольские песни у костра и здоровый сон в лесу, на берегу
очаровательной Кодымы…
Ну что вам сказать, народу было тьма. Тысячи. Цель
приезда – хорошо отдохнуть. Какой пленум?! Пока мы,
функционеры, томились под солнцем на поляне, слушая
трафаретные речи, судостроители
взявшись за руки с колхозницами Баштанки сигали парами с
высокой вербы в речку. Лексика воплей смущала ораторов. Они
завидовали, не по тексту улыбались, сокращали. Всем хотелось
побыстрее закончить фарс.
Начинался собственно «отдых» после пленума. Вовсю
разворачивался уже в темноте. Современный пивной фестиваль в
Мюнхене в сочетании со славянской языческой ночью на Ивана
Купала, могут дать слабое представление о мероприятии,
ПЬЯНАЯ ЖИЗНЬ
позволяющее все же иметь зрительный образ расширеного
пленума. Что творилось за пределами света от костров не знает
никто. Можно передать словами только то, что видел, слышал,
делал сам.
Была у меня коллега во Врадиевке. Звали Лидой. Больше
чем подруга, меньше чем любовница. На семинарах целовались,
валялись в постели, но секса не было. Врадиевский район -
соседний и палатки наши оказались по-соседству. Выпив,
переполз к их костру. Приняли радушно, тем более что с
заведующей сектором учета Валей Калкутиной росли в
Доманевке. Пели, танцевали, много пили. Поразил какой-то
надрыв, безудержное веселье девчат.
Назад мы уехали раньше, а они задержались.
«Догуливали», - рассказывала потом Лида. Ехать то недалеко,
ближе чем нам, думали - успеют до темноты.
Не успели. «Газик» перевернулся. Валя погибла. Лиде
ампутировали руку.
Жуткая, резонансная трагедия (кроме Вали погибли еще
сотрудники), прямое следствие пьянки, повергла меня в
сильнейшие нравственные муки. Я не любил Лиду. Никаких
планов не строил. А она? Может она меня любит? Лежит в
Николаеве без руки, убивается, что теперь никому не нужна.
Калека, не местная, родом с Западной… Боже, но какой мой
статус? Сталкивались 3-4 раза до этого. Один раз я без
предупреждения зимой поехал во Врадиевку. Не застал.
Поселился в гостинницу и целую ночь, через каждый час, бегал к
дому, где она квартировала. Приехала или пришла только утром.
Где была – не интерисовался. Говорю без намека, что кто-то у неё
был. Был да и был. Ну не любил я ёе.
Валерий
Ломало меня ехать в Николаев, ох, как ломало! Все же
совесть мучила – не по-человечески получается. Поехал.
Вышла в коротком домашнем халатике, улыбающаяся.
Казалось, что рука есть, просто прижата к телу под халатом.
Огромные глаза заботливо изучали меня, вроде беда случилась со
мной. Стало невыносимо стыдно за свою трусость. Нашла какие-
то слова, тон сразу успокоившие горе-ухажера. «Не бойся, мне от
тебя ничего не нужно. Я сильная, я выстою», - без слов
передалась мысль.
Перегрузка от собственного ничтожества припечатала мою
задницу к доскам скамейки, согнула дугой хребет так, что
трясущаяся челюсть почти касалась колен, когда мученица
бесстрастным, тихим голосом исповедовалась мне о своем горе.
«Газик» до брезентовой крыши был забит вещами.
Водитель, хоть и гулял со всеми, но пьян не был, иначе вряд ли
успел бы выскочить, когда машина переворачивалась. Она сидела
впереди, рядом с водителем. Рука оказалась прижата рулем к
земле. Видела, в свете какой-то лампочки, почему-то горевшей
перед местом водителя, как раскаленное масло из двигателя
капало на руку, волдыри лопались, пахло жареным. Боли небыло.
Девочки под задним мостом и матрацами, на которых
сидели при отъезде, вначале сильно кричали, звали мам, потом
выли почти как собаки, задыхаясь. Что делал водитель, как ее
вытащили, толи она не говорила, толи я не запомнил, сраженный
подробностями мук.
Говорят, что в таких ситуациях надо оптимистически
врать. Они верят. Я же молчал, перепуганый, заставляя ее
заполнять неловкие паузы. Выручая меня, пыталась подшучивать
над собой, а я подло искал повод для бегства.
ПЬЯНАЯ ЖИЗНЬ
Встретились лишь через год, вновь на пленуме в Крымке.
Пьяный, гладил протез, она, хмельная, неузнаваемо смелая
обольстительно смеялась:
– Что ты его гладишь? Не можешь погладить другое место!
Впервые в жизни я не смог.
Удивительно, но тоска по Лиде пришла спустя годы.
Только тогда, когда выпил тонны спиртного, настоянного на
горе, дошло, какую трагедию сотворила пьянка с этим светлым
существом.
Пытался найти следы. Многое и всякое говорили. Бросил,
передумав ворошить прошлое.
Второй обкомовской традицией было посвящение в