Пять четвертинок апельсина

Харрис Джоанн

— Ну да, думаю, пятнадцать, не больше, — снова произнес Поль в своей замедленной, задумчивой манере.

— Замечательно, — резко сказала я. — Рада, что подыскал себе на вечерок развлечение. Жаль, не спросил, какой у нее размер ноги, уж об этом бы тебе точно поразмыслить не мешало б.

Поль взглянул на меня с ленивой ухмылкой:

— Ревнуешь, значит!

— Вот еще! — возмутилась я. — Просто хватит тебе мой коврик топтать ножищами, грязный старый развратник!

— Ну, я подумал… — протянул Поль.

— Наконец-то!

— Я подумал, может, Луи, он ведь у нас gendarme

все ж таки, может, ему не все равно, что его дочка в свои пятнадцать, а то и четырнадцать, гуляет с мужчиной, причем женатым, по имени Люк Дессанж. — Тут он бросил на меня насмешливо-победный взгляд. — Правда, теперь уже многое не так, как когда мы с тобой были молодые, но он отец, к тому же полицейский…

— Поль! — взвизгнула я.

— Еще и сигаретки эти покуривает, — добавил Поль тем же задумчивым тоном. — Те, какие прежде водились в джаз-клубах.

Я в восхищении смотрела на него:

— Поль, ты же почти детектив! Он скромно потупился.

— Да так, порасспросил народ малость. Решил, рано или поздно что-нибудь да попадется. — Помолчав, добавил: — Потому слегка и задержался. Не знал, получится или нет уговорить Луи подойти, самому взглянуть.

Я опешила:

— Так ты приводил Луи? Это пока я ждала снаружи? Поль кивнул.

— Соврал, будто у меня в баре кошелек стянули. Чтоб уж наверняка клюнул. — Очередная пауза. — Дочка как раз с Дессанжем целовалась, — пояснил он. — Оно даже к лучшему.

— Поль, — торжественно сказала я, — можешь в моем доме грязными ногами хоть все ковры истоптать. Даю тебе полную свободу.

— Тебя б я лучше потоптал, — сказал Поль с дурацкой ухмылкой.

— Старый пошляк!

5.

На следующий день, когда Люк заявился в свой фургон, Луи уже его поджидал. Gendarme был при полной форме, его обычно маловыразительная, улыбающаяся физиономия теперь носила выражение по-военному непроницаемое. В траве у фургона лежало что-то, по виду напоминавшее детскую каталку.

— Ну вот, теперь гляди, — сказал мне стоявший у окна Поль.

Я отошла со своего поста у кухонной плиты, где уже начинал закипать кофе.

— А ну иди сюда! — повторил Поль.

Окно было слегка приоткрыто, и до меня долетел прокатившийся через поля запах туманной мглы с Луары. Такой же знакомый до боли, как аромат тлеющей листвы.

— Н'e l`a! [92]

Отчетливо прозвучал голос Люка, он шел с небрежной раскованностью человека, убежденного, что неотразим. Луи Рамондэн без особого выражения смотрел на него.

92

Эй! (фр.).

— Что это он с собой принес? — тихонько спросила я Поля, указав глазами на непонятную штуку в траве. Поль усмехнулся: — Ты гляди, гляди!

— Эй, как дела? — Люк сунул руку в карман, нащупывая ключи. — Что, позавтракать невтерпеж, hein? [93] Давно тут торчишь?

Луи молча смотрел на него.

— Тогда слушай, что могу предложить! —

Люк изобразил щедрый жест. — Есть блины, сосиски по-деревенски, яичница и bacon `a l'anglaise. Le breakfast Dessanges. [94] Плюс к тому мой самый черный, наикрепчайший caf'e noirissime, [95] ведь, как я понимаю, ночка тебе выдалась крутая. — Он засмеялся. — Что было-то, а? Переполох в церковной лавке? Кто-то совратил местную овечку? Или она кого-то?

93

А? (фр.).

94

Бекон по-английски. Фирменный завтрак «Дессанж» (фр. и англ.).

95

Наичернейший кофе (фр.).

Луи по-прежнему молчал. Стоял не шелохнувшись, как игрушечный полицейский, положив руку на рукоятку похожей на каталку штуки.

Люк пожал плечами и открыл дверцу фургона.

— Надеюсь, после «Завтрака у Дессанжа» ты станешь разговорчивей.

Пару минут Люк на наших глазах откидывал тент и развешивал всякие висюльки, рекламировавшие его повседневный ассортимент. Луи, словно бы этого не замечая, продолжал как столб стоять у фургона. Поглядывая на ожидавшего полицейского, Люк между делом напевал что-то веселенькое. Потом я услышала музыку включенного радио.

— Чего он ждет? — нетерпеливо спросила я. — Почему он все время молчит?

Поль усмехнулся:

— Ты его не подгоняй. Эти Рамондэны вечно не торопятся запрягать, а уж если тронутся…

Луи простоял так целых десять минут. Люк, несмотря на свою веселость, был уже несколько озадачен и оставил попытки завязать разговор. Стал греть тарелки для блинов; бумажная шапочка, съехав со лба, лихо притулилась на затылке. И тут наконец Луи тронулся с места. Недалеко; зашел со своей каталкой за фургон и исчез из нашего поля зрения.

— Да что это за фиговина, в самом деле? — недоумевала я.

— Гидравлический домкрат, — сказал Поль, по-прежнему ухмыляясь.

На наших глазах фургон стал очень медленно крениться вперед. Сначала едва заметно, и вдруг — внезапно рывком осел, заставив Дессанжа проворней хорька вылететь из своего камбуза. Лицо у него было злое и одновременно испуганное — впервые с момента, как им был затеян этот гнусный спектакль, на него посягнули, и смятение на его физиономии очень меня порадовало.

— Какого хрена, что за дела? — изумленно заорал он Рамондэну. — Ты что?

Молчание. Фургон еще накренился, слегка. Мы с Полем, вытянув шеи, жадно следили за происходящим.

Люк поспешно оглядел фургон — не повредился ли. Навес косо повис, сама коробка криво осела, как дом на песке. На лице Люка снова появилось сосредоточенное выражение и следом — эдакий язвительный взгляд игрока, у кого не только тузы в рукаве, но, пожалуй, и вся колода.

— Да уж, ты меня напугал, — сказал Люк весело и как ни в чем не бывало. — Ей-ей, здорово напутал. Можно сказать, ошарашил.