Пять дней в Париже
Шрифт:
Мужчины пожали друг другу руки, и Питер спросил, все ли у него в порядке. Но Фрэнк Донован выглядел здоровым как никто. Для своих семидесяти лет он был полон жизненных сил и до сих пор предпочитал держать все дела под своим контролем. Он почти приказал Питеру рассказать ему, что произошло в Париже.
– Сегодня я встречался с Сушаром, – садясь, сказал Питер. Теперь он уже жалел о том, что никак не предупредил своего тестя по телефону. Запечатанная бутылка шампанского словно была безмолвной обвинительницей. – На его тесты ему потребовалась целая вечность, но я думаю, что игра
Питер чувствовал, что у него дрожат колени, как у ребенка; ему даже хотелось куда-нибудь сбежать.
– Что это означает? «Зеленая улица» нашему детищу? – Фрэнк подмигнул, но Питер покачал головой и посмотрел своему тестю прямо в глаза:
– Боюсь, что нет, сэр. Один из второстепенных компонентов повел себя не так, как мы предполагали, в первой же серии тестов. Сушар не мог понять, что происходит, и после повторных испытаний пришел к выводу, что либо у нас серьезные проблемы, либо их системы тестирования ошибаются.
– И что в итоге? – Теперь уже помрачнели оба.
– Прокол у нас, я боюсь. Нам нужно заменить один из элементов. Сделав это, мы будем совершенно свободны. Но в настоящий момент, по словам Сушара, если оставить все так, как есть, «Викотек» будет убийцей.
На лице Питера была написана готовность к самой тяжелой реакции, но Фрэнк просто недоверчиво покачал головой и сел в свое кресло, обдумывая то, что только что услышал.
– Это смешно. Мы же лучше знаем. Вспомни, что было в Берлине. И в Женеве. Там испытания продолжались несколько месяцев, и всякий раз все было чисто.
– Но в Париже все оказалось по-другому. И игнорировать это нельзя. По крайней мере ему кажется, что дело в одном-единственном элементе, который можно заменить «достаточно легко». – Питер цитировал слова Сушара.
– Насколько легко? – рявкнул Фрэнк, готовый к любому ответу.
– Он считает, что, если нам повезет, дополнительные разработки могут занять от полугода до года. Если нет – может быть, два года. Но если опять удвоить количество людей, которые этим занимаются, мы, я думаю, сможем достичь результата к следующему году, но не раньше.
Все эти выкладки он сделал в самолете на своем компьютере.
– Это чепуха. На слушаниях ФДА мы должны потребовать разрешения на начало исследований на людях. У нас остается три месяца, и за это время мы должны все успеть. Твоя работа – проследить за этим. Если нужно, вызови сюда этого французского дурака.
Мы не успеем за три месяца, – ужасаясь словам Фрэнка, возразил Питер. – Это невозможно! Мы должны отозвать свою просьбу о «зеленой улице» из ФДА и отложить наше появление на слушаниях.
– Я не буду этого делать! – повысив голос, ответил Фрэнк. – Мы будем выглядеть смешно. До того как мы предстанем перед ФДА, у тебя будет масса времени на то, чтобы исправить недостатки.
– А если мы их не исправим и они дадут нам разрешение, мы убьем кого-нибудь из пациентов. Вы же слышали, что говорил Сушар, – это опасно. Фрэнк, я не меньше вашего мечтаю о том, чтобы препарат попал на рынок. Но жертвовать людьми ради этого я не собираюсь.
– Я же тебе говорю, – процедил сквозь зубы его тесть, – до слушаний осталось еще три месяца.
– А я не могу
Питер впервые в жизни повысил на него голос. Но после долгого полета и нескольких полубессонных ночей он смертельно устал. Фрэнк вел себя как лунатик, настаивая на том, чтобы дать «Викотеку» «зеленую улицу», после того как Сушар ясно сказал им, что препарат-убийца.
– Вы слышите меня? – повторил он, и старик покачал головой в безмолвной ярости:
– Нет! Ты знаешь, чего я от тебя хочу по этому вопросу. Теперь выполняй! Я не намерен бросать коту под хвост дополнительные деньги, чтобы дальше развивать этот проект. Либо он оправдает себя сейчас, либо не оправдает вообще. Ясно?
– Вполне, – тихо ответил Питер, вновь обретая контроль над собой. – Тогда, я думаю, он себя не оправдает. Вам решать, проводить дополнительные исследования или нет, – уважительно добавил он, что только заставило Фрэнка еще раз взорваться:
– Я даю тебе три месяца!
– Мне нужно больше, Фрэнк. И вы это знаете.
– Мне все равно, что ты будешь делать. Просто организуй все так, чтобы успеть к слушаниям в сентябре.
Питер хотел было сказать ему, что это безумие, но не осмелился. Кто мог знать, что Фрэнк способен принимать такие опасные решения? Он вел себя абсолютно неразумно, и его действия могли нанести компании серьезный вред. Это было смешно, и Питер надеялся только на то, что к утру старик придет в себя. Подобно Питеру, он сейчас был просто разочарован.
– Мне очень жаль, что я принес вам дурные вести, – тихо сказал он, спрашивая себя, возьмет ли Фрэнк его с собой, когда поедет в Гринвич в своем лимузине. В этом случае путешествие могло оказаться длинным и неудобным, но Питеру не хотелось заканчивать разговор с ним на такой ноте.
– Я думаю, что Сушар не в себе, – злобно проворчал Фрэнк, подходя к двери, чтобы открыть ее. Для Питера это был знак удалиться.
– Я тоже очень расстроился, – честно признался Питер. Он смертельно устал, а Фрэнк, похоже, даже не понял, насколько недопустимые вещи он произносит. Нельзя требовать преждевременных клинических исследований с целью как можно быстрее выпустить на рынок препарат, который достаточно опасен и не доведен до безупречного состояния, – в противном случае это прямой путь к беде. И Питер не мог понять, почему Фрэнк отказывается смириться с этим.
– И ты из-за этого проторчал в Париже целую неделю? – спросил Фрэнк, явно сердитый на него. Питер не по своей вине оказался дурным вестником.
– Да. Я подумал, что все будет быстрее, если я сам его подожду.
– Может быть, нам вообще не стоило давать ему препарат на испытание?
Питер не верил своим ушам.
– Я уверен в том, что вы посмотрите на все это иначе, когда подумаете над этим и прочитаете отчеты. – Питер протянул ему пачку бумаг из своего кейса.
– Отдай их в исследовательский отдел, – нетерпеливо отмахнулся Фрэнк. – Я не собираюсь читать эту макулатуру. Они просто хотят оттянуть наш успех – только и всего. Я знаю, какую работу выполняет Сушар. Он настоящая нервная старуха.