Пять ликов богини
Шрифт:
Я подбираю рисунок Менке с пола. Смотрю на него с улыбкой. Отныне я больше не надену маску. Я покажу ему свои подлинные чувства.
— Ты уверена? — спрашивает Дея.
— Уверена.
— Что ж. Тогда я убью его.
Моя рука замирает на полпути к дверной ручке.
— Ты не посмеешь...
— Ума, я создала тебя для выполнения определённой задачи. Если ты отказываешься её выполнять, то ты мне больше не нужна. И Менке тоже не нужен, если ты собираешься сорвать всю миссию. Мне придётся убить и Зевану с Нане, которых я
Я не могу пошевелиться. По спине пробегают мурашки, волосы встают дыбом. Ощущение, будто над головой занесён топор палача. Плевать на мою жизнь. Но Менке...
И ведь она сделает это. Дея всегда добивается своего.
Я сжимаю кулак и бью в стену. Лицо искажается в яростной гримасе.
Как она смеет! Ведь мы одно и то же! То, что я сейчас в человеческом теле не значит, что я перестала быть собой. Я богиня, мать всех людей! Я построила этот мир! И я имею полное право решать за себя.
Я усмехаюсь. Бесполезно. Мне не переубедить себя, я знаю. Я лишена власти. Вот значит, каково это — бессилие. Ужасно болезненное чувство.
Я вновь смотрю на рисунок. Выбора нет. Но никто не запрещал мне небольшое жульничество.
Я подзываю с помощью нейрокома домашнего робота-слугу. Приоткрываю дверь. Отдаю ему рисунок.
— Сделай точную копию и принеси её мне, — велю я. — Оригинал положи в ящик в моей комнате.
Робот отправляется исполнять задание. Дея молчит. Она поняла мой замысел и, судя по всему, не противится. Спасибо и на том.
Через минуту робот возвращается. Я беру копию рисунка Менке и внимательно рассматриваю. Превосходно. Если не вглядываться, то и не отличишь. Выхожу из ванной и иду обратно на кухню.
Менке сидит за столом и что-то читает на сенсбуке. Я подхожу к нему. Смотрю на него сверху вниз, как судья на приговорённого.
— Плохо вышло, — говорю я. — У тебя совсем нет таланта к рисованию.
И рву копию рисунка прямо у него перед носом. Прости, сын. Это ради тебя. Ради твоей жизни. Ради твоей судьбы. Придёт время, и ты обретёшь свободу. Но сейчас... Прошу, выдержи это. Переживи, переболей. Стань сильнее и выносливее.
Я смотрю на Менке. Он явно ошарашен, вот-вот расплачется. Открыл рот, не в силах ничего сказать, ничего возразить. Прости, прости, прости... Я не хотела.
Я не выдерживаю этого взгляда, полного разочарования, гнева, страха. Взгляда, в котором застыл немой вопрос: «Почему?». Я разворачиваюсь и ухожу, забирая обрывки рисунка с собой. Ещё миг — и я вновь разрыдаюсь. Ему нельзя видеть. Сегодня я спасла его, но какой ценой?
Впрочем, завтра мне придётся заплатить куда больше.
Одиннадцать лет не сидела за рулём. А тело всё помнит. Пусть машина старая, движок уже барахлит, но оно к лучшему. Менее рискованно.
Я еду по просёлочной дороге к Песочному Холму. А пока внутренне собираюсь с духом.
А вот и горка. Дорога забирает вверх, петляет между деревьями. Менке стоит где-то там, у края. Именно там, где он мне и нужен. Молю, хоть бы он не сильно пострадал. Пусть лишь я одна за всё заплачу.
А вот и он. Стоит у обрыва. Выжимаю педаль газа до упора, чтобы напоследок разогнать автомобиль. Что же ты стоишь и смотришь, дурень?! Отбегай!
Я открываю дверь и выскакиваю из машины, катясь по земле и глотая пыль. Менке в последний миг отпрыгивает в сторону. Умничка! Раздаётся оглушительный грохот рухнувшей машины. Теперь самое сложное.
Я достаю нож. Кричу, не в силах сдержать внутренней боли. Бросаюсь на Менке. Неужели мне и правда придётся ударить его?! По-настоящему, иначе он не поверит. По лицу и глазам вижу, что он в ступоре. Очнись! Я же собираюсь убить тебя! Неужели тренировки с Аланом Гаджиевым ничего тебе не дали?
Я опускаю нож, но целюсь так, чтобы он не задел важных органов. Менке приходит в себя. Он наотмашь бьёт по моей руке с ножом. Молодец! Специально разжимаю пальцы, чтобы тот отлетел в сторону. Пусть Менке думает, что выбил его.
Я наваливаюсь на сына сверху, хватаю за горло и душу. Да, так лучше. Как только он отключится, я отпущу его. Надеюсь, Дее этого хватит. Он брыкается. Пытается вырваться, хватает за руки.
Ох! Менке упирается ногами мне в живот, приподнимает меня с земли и просто скидывает с себя! Какая сила! А ведь я даже не поддавалась. Горжусь им, но не показываю этого. Нужно завершить дело.
Он закашливается, а я вновь бросаюсь на него. Менке откатывается в сторону, а я спотыкаюсь о его ногу. Ах, беда! Меня несёт вперёд, я пытаюсь упасть, но поздно. Моё тело перекатывается за край обрыва. Я еле-еле успеваю схватиться за траву. Нет, нет! Только не это! Я же так упаду — и конец делу. Только бы Дея его не убила. Только бы он не платил за мои ошибки.
Я пытаюсь удержаться и подтянуться. Сил не хватает. И вдруг — Менке! Хватает меня за руку и пытается поднять.
Мой милый добрый мальчик. Ну почему это должен быть ты? Почему не кто-то другой, на кого мне плевать? Провались всё пропадом, но я обязана защитить тебя.
Я хватаю его за руку. Смотрю прямо в глаза. Надеюсь, он увидит то, что я так тщательно пыталась скрыть все эти годы.
— Прости, — говорю. — Так нужно. Я люблю тебя.
И тяну его вниз. Отпускаю руки. Вот мы оба летим в пропасть. Дея рассчитала, что он выживет. Да и я тоже.
Я падаю на песчаную подушку. Дальше качусь по склону вниз, поднимая пыль. Я не вижу Менке — не до того.
Наконец, я останавливаюсь. Тело отказывается двигаться. К нам подъезжают роботы. Я еле разлепляю глаза и рассматриваю того, что склонился надо мной.